Вы читаете текстовую версию Разбора
А вы в курсе, что в России репрессий нет, а есть лишь «минимальные санитарные меры»? А что Чечня «почти полностью» находится в российском правовом поле, с некоторой только «небольшой спецификой»? Может, вы согласитесь хотя бы с тем, что каждый молодой человек, вне зависимости от состояния здоровья, обязан пойти в армию? А памятнику жертвам репрессий не место на Лубянке?
Если все это вам кажется собачьей чушью, то вы ничего не знаете о специфике прав человека в России. А вот Валерий Фадеев, которому принадлежат все перечисленные утверждения, наоборот, знает. На бумаге он вообще-то главный по ним в России – председатель совета при президенте по этим самым несуществующим в стране правам.
Вы спросите, ну и зачем тогда нам Разбор про этого деятеля и его игрушечный орган? Зачем расшифровывать, что он там опять заявил? А я вам скажу: Фадеев, как и весь его совет – самая, пожалуй, наглядная иллюстрация того, как любой изначально нормальный человек, любая априори прекрасная инициатива в путинской действительности оборачивается насмешкой над самой же собой… Ну и над людьми, конечно. История поучительная и местами захватывающая. В ней есть светлые рыцари, ставшие прислужниками тьмы, павшие титаны и конечно же шуты, занявшие их место.
Сегодня мы поговорим о Совете по правам человека в России.
2004 год. Путин идет на второй срок; наблюдатели из ОБСЕ отмечают, что были нарушены некоторые демократические нормы; Теракт в Беслане, последовавшая сразу после отмена губернаторских выборов; Ходорковский сидит, крупные оппозиционные партии, как и крупные независимые телеканалы уже зачищены или подмяты под государство. А те что остались, служат небольшой, но важной ширмой для укрепления имиджа демократии.
Это не сильно помогает – Запад то и дело критикует власти за повсеместное нарушение прав и свобод. На этом фоне Путин реорганизует Комиссию по правам человека, созданную еще в 93-ем при Ельцине в Совет по правам человека. В чем разница? В принципе, ни в чем! Старая афиша давно всем приелась и никто на нее внимания не обращал. Нужна была новая, яркая, и на ней, чтобы крупными буквами было написано – «права человека». Кстати, сейчас его полное название: «Совет при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека».
От перемены названия, вроде бы, ничего не поменялось. Орган, как был консультативным при Борисе Николаевиче, так им и остался. По-прежнему только президент мог решать, прислушиваться ему к советчикам или нет. Право назначать или гнать из Совета – тоже оставалось за ним. Миссия Совета также оставалась неизменной: следить за нарушениями прав человека, докладывать о них президенту, предлагать пути решения и давать рекомендации.
Вообще орган, по задумке, должен был служить посредником между президентом и обществом, докладывать президенту все как есть, прямо «с мест», минуя лишнюю бюрократию, ну, а также, раздавать рекомендации органам власти. Важнейшая особенность, отличающая Совет от прочих – доступность, публичность, прозрачность работы. Саундс гуд? Более чем!
Это сегодня, задним умом, глядя на то, во что превратился СПЧ, легко рассуждать, зачем Путин его реорганизовал в 2004. Но тогда, в середине нулевых его администрации удалось добиться стопятидесятипроцентного эффекта: реорганизацию Совета многие восприняли как важный поворот в отношениях государства и общества. Кому-то наверное даже показалось, что Путин раскаивается в излишней жесткости и действительно нуждается в Совете. Не последнюю роль в этом фокусе с переодеванием сыграли кадровые назначения.
Председателем Совета тогда, в 2004, стала Элла Памфилова. То есть она еще с 2002 председательствовала в комиссии, просто при ней комиссия, как я уже говорил, стала Советом. Для молодых наших зрителей я скажу шокирующую, может, вещь: в 90-е – начале 2000-х слово правозащита и фамилия Памфилова были синонимами. Я понимаю, что поверить трудно, но это так. При Ельцине она была министром социальной защиты и избиралась депутатом Госдумы. Вызволяла российских солдат из чеченского плена, и не только выступала против той войны, но и требовала для тех, кто ее развязал, суда наподобие Нюрнбергского. Сейчас мало кто помнит, но Памфилова соревновалась с Путиным на выборах президента в 2000. Набрала она правда чуть больше одного процента, зато вошла в историю, как первая женщина в России, которая баллотировалась на этот пост.
Помимо Памфиловой в Совет вошло множество людей, что называется крайне либеральных взглядов: например, легендарная советская диссидентка Людмила Алексеева, Светлана Ганнушкина и Олег Орлов из «Мемориала» (того самого разгромленного «Мемориала» и тот самый Орлов, обмененный в августе 2024 на убийц и шпионов). В первом составе был, например, Владимир Соловьев, тогда еще в человеческом обличии; врач Леонид Рошаль, ныне поддерживающий все преступные авантюры, осмотрительный Познер и все тот же Валерий Фадеев, также считавшийся человеком скорее прогрессивным.
С тех пор Совет в полном составе встречался с президентом раз в год за некоторым исключением, где-то около 10 декабря – по случаю Дня прав человека. Каждый раз это событие привлекало внимание, так как действительно отличалась от любых других совещаний с Путиным. Ни в Думе, ни в Совфеде, ни в правительстве никто уже с середины нулевых не осмеливался вступать с диктатором в спор.
Благодаря составу участников СПЧ, среди которых в разное время находились действительно честные и смелые люди, можно было стать свидетелем если не спора, то как минимум дискуссии. Хотя доходило и до настоящих перепалок. Самая известная произошла в 2021. Нарушителем спокойствия стал режиссер Александр Сокуров. Тогда речь зашла о многочисленных проблемах в стране, в том числе о преследовании НКО и активистов, проблемах коренных малочисленных народов России и недовольстве жителей Северного Кавказа.
Я слегка забежал вперед, но тот разговор с Сокуровым действительно хороший пример того, какие темы и в каких ракурсах возможно было поднимать в Совете. Несмотря на видимую свободу высказываний, конечно же, был и регламент и цензура, не без этого. Темы, а самое главное, спикеры, заранее согласовывались с администрацией.
Политолог Дмитрий Орешкин, ставший членом Совета уже при Медведеве, а ныне враг, – простите, «иноагент» народа – вспоминает, как в 2009 году, собирался доложить президенту о массовых фальсификациях на выборах в Московскую думу. Понимая, о чем скажет Орешкин, из предварительного списка выступающих организаторы его вычеркнули, но он все же ухитрился взять слово.
«Чтобы получить эти три минуты, пришлось пойти на военную хитрость […] другие выступающие согласились по чуть-чуть ужать свои выступления и выделить Елене Панфиловой (она собиралась говорить про коррупцию) лишние три минуты, которые она в процессе общения с президентом предаст мне, как бы случайно упомянув, что, мол, есть еще и электоральная коррупция…[Вот так] мы в обход согласованного списка выруливаем с этой темой на первое лицо. Роялем из кустов».
«Рояль из кустов», кстати, самая, наверное, удачная метафора ко всей деятельности СПЧ за время его существования. Бесконечное лавирование между стремлением честно исполнять свою функцию и настроением президента закончилось для председателя Памфиловой скандалом. И погорела Элла Александровна (вы сейчас удивитесь) на спорах вокруг названия шашлычной! Ну почти…
На Ленинградском проспекте в Москве еще с 50-х годов стояла безымянная шашлычная. В 2006 на нее повесили вывеску «антисоветская». Заведение спокойно существовало под этим названием три года, но в 2009-ом ветераны посчитали, что шашлычная посягает на их священную память и обратились с жалобой. В итоге, общепит был переименован. Причем тут Памфилова? Секунду терпения… Тогда же, в 2009 советский диссидент Александр Подрабинек написал статью. В ней он прошелся по ябедам-корябедам из Совета ветеранов. На это в прокремлевском движении «Наши». Они пикетировали около дома правозащитника, требовали извинений и предлагали «пока цел» уехать из страны. Короче, ничего необычного.
На эти нападки отреагировал Совет по Правам Человека и лично Памфилова. Не забыв вильнуть хвостом в правильную сторону (то есть осудив статью Подрабинека и его самого), Совет вильнул и в противоположную, назвав действия «Наших» «экстремизмом». Но ябед в нашем государстве не две и не три. За юных «комсомольцев» вступились старшие товарищи-единороссы. Памфилову и Совет тогда осудил и Валерий Фадеев, на тот момент уже не член, еще не председатель, но человек, безошибочно чувствующий конъюнктуру. Памфиловой пришлось уйти. И вот как она это прокомментировала: «Я ушла не из-за «наших» и прочих единороссовских функционеришек. […] Я могу эффективно работать, если верю в результат, а это ощущение пропало».
Через 6 лет, в 2016, Элла Памфилова пойдет работать в ЦИК – в орган, где результат куда более осязаем. Его даже можно измерить в процентах… Но это уже совсем другая история…
Ну а на смену Памфиловой в СПЧ пришел Михаил Федотов. Примечательно, что уже тогда в председатели прочили Павла Астахова. Это тот самый, который спросил у чуть не утонувших в Карелии детей «Как поплавали?». Но Совет все-таки пожалели. Федотов – человек с прекрасной репутацией, настоящий правозащитник, антисталинист и убежденный демократ. То были медведевские времена, и как сейчас признаются многие бывшие члены Совета, казалось, перемены возможны, а потому команда Памфиловой сохранилась почти в полном составе. Но ненадолго.
Во времена Федотова Совет штормило гораздо сильнее, чем при Памфиловой. И виной тому было растущее с каждым днем понимание, что орган не в состоянии преодолеть напор того, кто его создал. Авторы книжки, посвященной работе СПЧ, которая называется «Президентский Совет по правам человека: искусство невозможного» не посчитали возможным упомянуть, из-за чего Совет поменялся практически полностью.
Но я расскажу: выборы в Госдуму в 2011 и последовавшие за ними протесты. На фоне жестоких разгонов, избиений и уголовных дел, Совет буквально посыпался. Началось все с журналистки Светланы Сорокиной и правозащитницы Ирины Ясиной. Они чуть ли не единственные, кто назвали причиной своего ухода несогласие с результатами думских выборов. На последней встрече с Медведевым перед его уходом Елена Панфилова (не путать с Эллой) заявила, что также выходит из совета – она была главным антикоррупционным экспертом в том составе. За ней ушли практически все, в том числе Дмитрий Орешкин, заявив, что не хочет работать с президентом, чью легитимность считает сомнительной.
В поиске новых правозащитников Володин, тогда еще работавший в Администрации президента, предложил выбирать их путем интернет-голосования. Процедура была сложной, непонятной, сопровождалась скандалами и дрязгами. Этим всем довели уже и Людмилу Алексееву, так из Совета ушел его живой символ. Но борьба за право вершить малое добро в угоду большому злу продолжалась. В новом составе Совета успели позаседать настоящие звезды, например Леонид Парфенов, Николай Сванидзе, Ирина Хакамада, Елизавета Глинка и Павел Чиков.
При Федотове Совет еще подавал признаки жизни. Выступал против пакета Яровой, критиковал закон об иноагентстве и прочие параноидальные инициативы. Результатов не добился, но хотя бы пытался. Главное достижение (и тут без иронии) – установка мемориала жертвам репрессий – «Стены скорби» на Проспекте Сахарова в Москве. Гражданин на видео говорит со знанием дела. Сегодняшний председатель СПЧ очень гордится этим памятником. В смысле, он говорит так: «Вот же вам, построили, мол, стену. Скорбите, мол, там! А в других местах не скорбите!».
СПЧ «аккуратного Федотова» продержался до 2019 года и снова триггером к переменам стали протесты по поводу выборов. На этот раз – в Мосгордуму. Помните Орешкина, который нашел три минуты, чтобы пожаловаться на фальсификации на выборах Путину? Так вот, это были те же выборы, только с разницей в 10 лет. «С» – стабильность. Екатерина Шульман, Павел Чиков и профессор ВШЭ Илья Шаблинский активнее всех в Совете выступали против «Московского дела», возбужденного против участников протестов лета 2019. Вы, наверное, помните: бумажный стаканчик, от которого травмировался омоновец, студент Егор Жуков (сейчас в Америке и дает интервью Дудю), актер Павел Устинов ну и т.д.
В общем, всё это Путину порядком надоело. К 2019 он, кажется, совсем наигрался в правозащиту. Одним днем из состава убрали и Чикова, и Шаблинского, и Шульман. Последняя не успела провести в нем и года. В тот же день убрали и Федотова. Формально по достижению им 70-летнего возраста. Но на самом деле, конечно же, по достижению лимита терпения президента. Ну сколько можно, действительно?! «Мне бывало очень стыдно, что мы что-то не смогли сделать» – так прокомметировал свою девятилетку Михаил Федотов.
А Валерий Фадеев к 2019-ому – уже проверенный боец. Он осудил все протесты, какие были, хотя и отмечал, что сажать в тюрьму за бумажный стаканчик нельзя, вел программу на Первом канале, в конце концов, он – глава еще более бессмысленного органа под названием «Общественная палата». Если максимально осторожного Федотова еще можно было подозревать в мыслепреступлении, то Фадеев, кажется, и во сне клялся в верности.
А уж публично! Что ни реплика – то доказательство глубокого ануслинга. Соловецкий камень, у которого недобитые московские интеллигенты и либерахи раз в год зачитывают имена сожранных советским режимом граждан; вот этот камень неправильно стоит и, по мнению Валеры, на Лубянке он смущает уважаемых офицеров ФСБ. Мол, напоминает им, что такие же как они, и сожрали людей в свое время.
Таблички «Последнего адреса» тоже никуда не годятся. «Последний адрес» – это такие маленькие, чуть заметные мемориальные доски, которые вешаются на домах, где жили репрессированные люди. На них всего несколько строк: как звали человека, какой он был профессии, когда он был арестован, расстрелян, и – когда реабилитирован. Так вот, Фадеев считает, что не место таким мрачным напоминаниям в нашей стране всеобщего благоденствия. Вот почему нет табличек на доме, где какая-нибудь швея перевыполнила пятилетку за месяц? Больше позитива, Валера!
Короче, вялотекущее помешательство с Советом, наконец, перешло в буйную фазу. К 2024 году Фадеев называет репрессии в России «необходимыми санитарными мерами». И ведь этот идиот, навсегда вписавший себя в аллею жалких мудаков-лизоблюдов, делает ровно то, что от него ждут.
Настоящих правозащитников в Совете по правам практически не осталось. Теперь там на месте Парфенова сидит Павел Гусев – главред и владелец «Московского Комсомольца», вместо Орешкина – военкор Александр Коц, Сорокину заменил Александр Малькевич, создавший сетку пророссийских каналов на оккупированных украинских территориях. Короче, правозащита, которую мы заслужили. Для полного фарша не хватает кого-то из кадыровцев, например, рамзановского мясника Адама Делимханова. И вот эта мемная фраза – наверное и есть главный вывод, который хочется сделать.
Совет по правам человека не в состоянии обеспечить права человека, если он (этот человек) сам не готов за них бороться. Точно так же как бесполезно спасать того, кто не хочет быть спасенным. История человечества в любой его временной и географической точке буквально кричит нам о том, что права никто никому не дает просто так: ни власть, ни чиновники, ни тем более фейковые органы (даже если в их названии будут фигурировать нужные слова). К сожалению, многих из тех, кто понимал ценность свободы, Владимиру Путину удалось усыпить. СПЧ был придуман как раз для них. Остальные и так крепко спали.
Да, представители Совета спасали отдельных людей. Но каждый раз, пользуясь корочкой и запугивая личным знакомством с «главным», выхватывая человека изо рта какого-нибудь мента или мелкого чиновника, они невольно прикрывали этого «главного», пока он доедал остальных. А как было бы правильно поступить – я не знаю, пусть каждый сам найдет для себя ответ. Продолжение следует…
