Вы читаете текстовую версию Разбора
Угадайте автора цитаты: «Состояние нашего общества я расцениваю как очень опасное. Вот уже четыре года, как вместо дел все занимаются болтовнёй, вместо перемен – тишина, вместо свободы – неизвестность. У меня такое впечатление […] что скоро может случиться непоправимое». Есть идеи? Ладно. Это Цой, 1989 год, интервью газете «Ленинские искры». Ну что тут скажешь? Пророк, словно в воду глядел. Общество действительно все профукало, непоправимое правда случилось.
А может, у нашей страны такая судьба? Или же философия рок-музыкантов в целом такая?
Рок-музыка 80-х годов определила культурный код современных россиян, наш запрос на свободу, справедливость. Во многом она определила сам ход российской истории. Русский рок образца 80-х – это музыка бескомпромиссного протеста. Цой и Летов, думаю, в гробу бы перевернулись, если бы узнали, что проросло из зёрен свободы, которые они тогда посеяли. Что их товарищи, тогдашние возмутители спокойствия, теперь выступают на прокремлевских митингах и записывают песни о преданности линии партии и родины – правда, родина у них слишком похожа на сапог товарища майора. И в 2022 году представители так называемого русского рока выступали на концертах «Zа Россию», соревнуясь между собой, кто глубже лизнет, и меряясь гонорарами.
Сегодня мы поговорим про русский рок. Почему российские рокеры идут на поводу у государства даже охотнее, чем поп-музыканты? Как государство приручило этих извечных бунтарей? Или они всегда были друзьями? И вообще ли справедлива та обидная приставка на букву Г, которая сопровождала русский рок в новое время.
По распространенному мнению, многие беды современной России корнями уходят в 90-е. Ну, русский рок тут не оригинален. С праведного пути он сбился тогда же, в 90-е. Наверное, это легко объясняется фактором неудовлетворенного тщеславия. В СССР рок был подпольным жанром. Да, знаменитый Ленинградский рок-клуб, например, был таким заповедником, островом свободы – однако даже участие в нем не гарантировало защиту от возбуждения уголовного дела. И того же Константина Кинчева, нынешнего ковид-диссидента и апологета русского мира, привлекали по статье о хулиганстве, когда он уже собирал стадионы. Но потом Союз кончился, и романтический флер вокруг рок-музыки развеялся. Типа: вы победили, всем спасибо, все свободны. На авансцену вышла попса, которую нонстопом крутили по радио и на телевидении. А вот рокеры оставались на задворках.
Кажется, что в постсоветской России впервые на рокеров, как на взрослых людей, посмотрели во время предвыборной кампании первого президента РФ Бориса Ельцина в 96 году. В рамках тура «Голосуй или проиграешь» в поддержку Ельцина тогда выступали «Чайф», «Агата Кристи», «Ва-Банкъ», «Земляне», «Ляпис Трубецкой», «Ногу свело!», «Сплин» и даже Андрей Макаревич. Рокеры получили возможность хорошо заработать, стоя на одной сцене с Аллой Пугачёвой, Андреем Губиным и Львом Лещенко. Но вот Шевчук, например, отказался участвовать в этом туре – запомните, как говорится, этот момент.
Новый рок
Предвыборная кампания закончилась, и рокеры вернулись в своё подземелье. Если везло, то клип брали в ротацию на «Первый канал» – тогда на первой кнопке по утрам показывали клипы. Ну или на MTV, которое тогда гремело. Ну или песня могла попасть на радио Maximum. Других площадок у жанра практически не было — другие радиостанции ставили в эфир рок-музыку, но лишь как один из жанров. Пока не возникло «Наше радио».
«Наше радио» – уникальная радиостанция, запущенная в 98 году на деньги российского олигарха Бориса Березовского и американского медиамагната Руперта Мёрдока – это владелец Fox News, британской Times и целого ряда влиятельных медиа по всему миру. Одним из основателей, руководителем и генеральным продюсером стал легендарный Михаил Козырев, до этого работавший на станции Maximum. Он говорил по-английски, знал российский рынок и чувствовал, где зарыта таланты – в общем, смотрелся идеальным кандидатом.
Еще до запуска был понятен формат новой радиостанции: русский рок. Тот самый, упадочный. Поначалу диджеям в студии помогали архивы, настраивавшие публику на ностальгический лад. Можно было ставить группу «Кино» хоть каждый час и удерживать слушателя. А уже через пару лет ситуация изменилась: к началу нулевых «Наше радио» выбило и обустроило собственную культурную нишу. Ну действительно, не могло же такое мощное явление как русский рок размыться среди остальных жанров. Нет, оно, как многим казалось, получило второе дыхание – хотя по сути лишь условно наследовало тому прежнему, советскому року.
В большинстве своём новые «рокеры» были рокерами лишь потому, что держали в руках гитару – в целом же они играли обычную поп-музыку. Как, например, «Танцы минус» или «Смысловые галлюцинации». Но многим молодым музыкантам льстила именно эта принадлежность как бы к протестующему музыкальному лагерю. Хотя песни про политику музыкантам тогда никто не запрещал писать, но они особенно и не стремились. Стремились наоборот делать что-то мейнстримное.
А Михаила Козырева с поста руководителя «Нашего радио», кстати, уволили примерно в это время. Формально за то, что музыка, которую он ставил, не приносила дохода. На деле радиостанция была экономически эффективна, но видимо не настолько, чтобы оправдать ожидания владельцев. И всем было понятно, как именно должна звучать музыка, чтобы попасть в ротацию «Нашего радио». Что лучше играть как «Сплин», чем как «Гражданская оборона». Такое просто продается лучше.
Рок на службе у АП
И все же постепенно усилиями «Нашего радио» в стране вырос новый рок. Кто-то с гордостью говорил, что это прямо отдельный жанр, где люди делают упор на стихи и наше национальное настроение. А были и те, кто говорил, что все это тот самый «говнорок» – заунывный и невыносимо скучный. Но в Администрации президента поняли: не важно, что выросло – с этим пора работать. За дело взялся заместитель руководителя администрации президента Владислав Сурков, слывший эстетом и интеллектуалом. В 2005-м году он провёл встречу с рокерами – с новыми и старыми. Вы только вдумайтесь, какой состав там собрался. Борис Гребенщиков, Сергей Шнуров, Земфира, Владимир Шахрин из «Чайфа», Александр Васильев из «Сплина», Вячеслав Бутусов из почившего уже «Наутилуса» и даже группа «Би-2»! А для Вадима Самойлова, которого, кстати, на встрече не было, к тому моменту Сурков успел даже стать соавтором альбома.
Лиха беда начало. В 2010 году с рокерами встретился уже целый президент, Дмитрий Медведев. Тоже ничего себе концерт Дмитрий Анатольевич собрал: неизменный БГ, Алексей Кортнев из «Несчастного случая», Андрей Макаревич, «Би-2», Владимир Шахрин из «Чайфа», Вадим Самойлов из «Агаты Кристи», Илья Кнабенгоф из группы «Пилот», ну а также Сергей Галанин из «Серьги». Так к концу нулевых – началу десятых стало понятно, что, во-первых, российские власти заинтересованы в дружбе с рокерами. А во-вторых, сами рокеры будто готовы дружить с этой властью. Не требуют их сердца перемен.
Иногда аполитичность рокеров выглядела совсем комично. Например, Горшок из «Короля и Шута» регулярно говорил, что он вне политики, но рассказывал про «бендеровцев» в Украине. Ну знаете, в своей стране проблем нет, так что говорим про соседнюю.
Хотя уже тогда на этом благостном фоне стали проступать темные пятна. Распоясался Шевчук, все больше стали позволять и Андрей Макаревич, и Борис Гребенщиков… Пока это так, хоть и масштабные, но единичные примеры. Ну а среднему русскому рокеру было проще написать очередную песню из метафор о любви, а не высказаться о происходящем вокруг. Так и образовалось это болото, ну а потом в нем завелась своя новая, невиданная жизнь. Фестиваль «Нашествие».
«Наши в городе»
Вообще «Нашествие» впервые было проведено в 99 году – поначалу без какой бы то ни было идеологической окраски. В последующие годы оно стало главным рок-фестивалем России. На него стали съезжаться десятки тысяч человек. И вот в 2013 очередное «Нашествие», собравшее более 150 тысяч человек, прошло уже в партнерстве с министерством обороны.
Впоследствии над зрителями летали военные самолёты и вертолёты, можно было фотографироваться возле танков. Минобороны стало ещё более заметным участником «Нашествия», посетителям начали показывать новейшее вооружение, а на самом фестивале появились даже стойки для заключения контракта. Представьте – послушали вы «Ундервуд», потанцевали под «Ленинград», выпили водочки, которую смогли скрыть от охранников, перегрелись на солнце и решили, что вам срочно нужно сходить в армию. Видимо, логика была такая.
Наверное, после прихода министерства обороны на мирный фестиваль многие поняли, к чему все катится. Позже многие артисты – уже не только Шевчук и Макаревич – публично стали отказываться от выступления на фестивале с танками: «Элизиум», «Порнофильмы», «Пошлая Молли», «Монеточка», «Дистемпер», «Йорш». Но других рокеров, в то числе и заслуженных, такое соседство не смущало.
Так что к переломному 2022 году родившееся из неукротимого протеста явление русский рок пришло в удивительном состоянии. С кучей постсоветских звёзд, которым уже под пятьдесят или даже больше – и которые все, как один, поют про любовь. Ну или про вечные православные терзания, как Кинчев. Все эти люди прошли через такое количество компромиссов – поначалу незаметных, а потом все более отчетливых – что уже не замечают, как идут на новый.
Война – дело молодых (и не только)
Если до недавнего времени негласным условием попадания в ротацию была аполитичность, то теперь в моде патриотизм. И русские рокеры оказались в авангарде. Цвет «Нашего радио» зачастую оказался даже более сговорчивыми, чем поп-музыканты. Кто бы мог подумать, что придет время, когда музыкой протеста станут Пугачева и Меладзе, а не рокеры, которых на эти концерты скупали пачками, подешевке.
А знаете, кто еще более лояльный, чем прежние бунтари-рокеры? Правильно, это неукротимые панки. Вот была группа «Пурген». Ну или «Ленин-Самотык», под таким названием она появилась в восемьдесят девятом году. Несколько десятилетий группа выпускала свои панк-альбомы. Например, в 92-м вышел «Все государства – концлагеря». В нулевых они стали уважаемыми ветеранами сцены – а потом превратились в ура-патриотов. Причём настолько лубочных, что даже Олег Газманов удивился бы. Например, теперь «Пурген» может выступать с националистами из группы «Русский стяг», и со сцены толкать речи про то, что субкультуры разъединяют русских, а русским нужно объединится против «либерального запада».
Ну а группа Дистемпер благодарит ментов за профессионализм, когда они провели рейд на их концерте – спасибо, что отработали хорошо. Александр Ф. Скляр уже и забыл, что играл панк – теперь это взрослый патриот, выступает на государственных фестах, как, например, марафон «Za Россию», где рокеры и поп-музыканты пели свои хиты под большой Z и флагом. Концерты были условно бесплатные для публики как и все патриотическое – но из бюджета на это дело выделили больше 95 миллионов рублей.
Больше всех заработал Галанин с группой «Серьга». Ну, это тот, которому с 90-х все снится, что кончилась война. 10,5 миллионов рублей, не шутки. За такие бабки пусть война хоть вечно длится. Ну а Сергей Бобунец из «Смысловых галлюцинаций» заработал почти 7 миллионов, группа «Пилот» и как раз Александр Скляр – по 6.
Кстати, на месте группы «7Б» я бы обиделся, если бы мне за пять выступлений заплатили меньше, чем «Уме-Турман» за 1 концерт. И вообще, даже есаульский сын Родион Газманов стоит дороже, чем некоторые рокеры. Но ведь даже о таком многие из них до 22 года и не мечтали. К тому же традиционная кормовая станция в виде «Нашествия» уже давно закрыта, фестиваль не проводится после 2019 года. В 2020 и 2021 годах помешал коронавирус, а затем находились разные причины для отмены. В 22 году её не объяснили, в 23 году за организаторов высказался губернатор Калужской области – сказал, что сейчас не время фестивалить. В 2024 году отмену объяснили невозможностью обеспечить безопасность посетителей.
Никому просто так не даётся свобода
Об этом грустно говорить, но музыканты, которых в прежние годы многие россияне искренне любили и уважали, теперь говорят попросту безумные вещи. Ставший патриотом Вячеслав Бутусов – называет войну «заговором дьявола против человечества». Лидер «Алисы» Константин Кинчев выражается ещё сильнее: «По сути, это гражданская война, где одни полностью легли за печеньки и трусики под англосаксонскую разводку, другие же отстаивают свою тысячелетнюю историю и свой суверенный путь под Покровом Пресвятой Богородицы». И это ерунда! Посмотрите на Чичерину!
Да, вот так русский рок и определился, наконец, что такое свобода – фундаментальное для жанра понятие, определить которое наши рокеры пытались еще со времен Майка Науменко. И знаете, мне смешно, когда я смотрю, как корчится Чичерина в ее искренней ненависти, которой она посвятила все последние годы. Но мне реально как-то неловко что ли слышать от лидера «Чайфа» Владимира Шахрина: «Жупел о том, что рок-музыка это некая протестная музыка, приклеился с 80-х годов». Это не одурманенная кровью и внезапной востребованностью певица тридцать третьего ряда – это тот же самый Шахрин, который с большим риском ходил на квартирники Цоя и Майка, который сам со своим «Чайфом» возглавлял топ запрещенных исполнителей в Свердловской области.
Хочется спросить: Владимир Владимирович, ну как же так? Вы же своими глазами видели, как все начиналось, зачем же вы обесцениваете все то, что было сделано тогда, в конце 80-х, вами и другими музыкантами? Зачем вы лажаете и тех, кто теперь отказался подпевать российской власти? Нет, никто здесь не надевает белое пальто, и я прекрасно понимаю, что никто не обязан быть героем. Не всякий может вести себя, как Шевчук, не у всех есть возможности, как у Аллы Борисовны. Я понимаю и то, что сейчас остающимися в России музыкантам не позволяют просто отмалчиваться – и каждый должен высказаться вслух в поддержку войны. Да, этого ждут ото всех, но отчего-то именно старая генерация рокеров оказывается здесь на передовой?
Я знаю, что наш выпуск обязательно посмотрит Миша Козырев, бывший генпродюсер «Нашего радио» и мой товарищ. И я спрошу его, и вас тоже попрошу написать в комментариях: есть ли после всего, что случилось в эти без малого три года у русского рока будущее? Мне кажется, что он все-таки жив и даст еще немало поводов для гордости. Земфира, Монеточка, Порнофильмы, Нойз, Гречка – и таких артистов много.
Ну а еще я спрошу Козырева, как, вернувшись в Россию, мы назовем новое радио, на котором будет и поэзия, и живое звучание, и искренность, и настоящая свобода. Я знаю, такое радио непременно появится, и я знаю, какой песней мы его откроем. Продолжение следует.
