Вы читаете текстовую версию Разбора
«Шутники и юмористы развалили нам страну» – помните такое у Фейса?
Но как шутить так, чтобы все сказать, и чтоб смешно и при этом не сесть? Такой юморист у нас был.
2015 год. Ежегодное вручение статуэток ТЭФИ. На премию Михаила Михайловича Жванецкого позвали «разбавить эту концентрацию», как он сам выразился. Но вообще-то Жванецкий и так не был чужим для телека человеком. У него на тот момент 13 лет, как своя передача «Дежурный по стране», за которую он дважды получал ТЭФИ.
В начале монолога публика еще как-то рефлекторно посмеивалась (ну потому что так всегда было принято, когда появлялся Жванецкий), но довольно быстро юмор понимать перестала. А точнее будет сказать, что поняла его совершенно верно. Да так, что «исправленное и дополненное эхо» вырвалось у кого-то наружу. На записи не слышно, кто именно и что сказал Михал Михалычу, но ему пришлось прервать выступление.
Мне не удалось найти подтверждений тому, что за всю долгую и славную карьеру Жванецкому приходилось хотя бы раз прерывать монолог, потому что его зашикали. И в эпоху застоя, и в перестроечные годы, и в лихие 90-ые, и в сытые нулевые… И колхозники, и интеллигенция, и партийные шишки, и новые русские позволяли Жванецкому над собой иронизировать. Но только не телевизионщики в 2015… В том году ТЭФИ получил, например, Дмитрий Киселев, и его прерывать, как вы понимаете не стали. Не прервали и до сих пор.
Ну ладно. Выпуск не о нем, точно так же как и не обо всей этой истории с переименованием бульвара Жванецкого в Одессе и спорами о его принадлежности/не принадлежности к той или иной культуре. Во-первых, одесситы, и без нас разберутся, во-вторых – тема не кажется мне интересной, как, уверен, не показалась бы таковой и самому Михаилу Жванецкому. Главное, что я хочу в этом выпуске – сделать так, чтобы те, кто читали и слушали Жванецкого, пошли перечитывать и переслушивать, а те, кто еще не успел, обязательно сделали это сразу, как досмотрят видео.
«История России – это вечная борьба невежества с несправедливостью», «Патриотизм – это четкое, ясное, аргументированное объяснение, почему мы должны жить хуже других», «Хорошо не просто там, где нас нет, а где нас никогда и не было».
Вообще мне хотелось бы просто минут 15 почитать вам Жванецкого…
Ну вот еще: «Женщина – это создание, которое нужно любить. Не умеешь любить – сиди и дружи», «Лучше с трудом заниматься любовью, чем с любовью заниматься трудом», «Всё идёт хорошо, только мимо».
Ладно, давайте все же начнем Разбор. Он будет непростым для меня, так как писать и говорить после того как почитал и послушал Жванецкого, становится неудобно. Плюс постоянно хочется подражать, чего совсем делать не стоит.
Есть такая шутка про нейросети: Художник восклицает – «Да эта ваша машинка никогда не напишет, как Ван Гог или Пикассо», «Да – отвечает другой – ну, так и ты никогда не напишешь!» Вот примерно то же я чувствовал, пока готовил этот текст.
Писатель из одесского порта
Биографические тексты о Михаиле Жванецком принято начинать со слов о том, что он наследник великой одесской культуры: Бабель, Катаев, Олеша, Ильф и Петров. Дальше говорят обязательно, что Одесса вообще сама по себе столица юмора. И, кстати, все это хоть и общие слова, но при этом – правда. Да, Одесса колоритная. Но вы когда-нибудь задумывались, что часть того образа, который она имеет в нашем представлении, самим Жванецким и была создана? Исаак Бабель, для меня лично, не менее великий писатель, но Михал Михалыч, как минимум перевел нам Одессу на современный язык.
«Одесскому говору» любят подражать, рассказывая еврейские анекдоты и снимая российские сериалы про еврейские анекдоты. Но вы уверены, что все они с той или иной долей пошлости не подражают именно Жванецкому?
Жванецкий по образованию – инженер-механик подъёмно-транспортного оборудования портов. Выпускник института инженеров морского флота города Одессы. Мама писателя – «экономист на сахарном заводе». Звучит точно в стиле Жванецкого. Хотя вообще-то она была стоматологом, но вроде и на заводе успела потрудиться.
Его отец – хирург, прошел войну. Этот знаменитый кожаный портфельчик с рукописями (настолько легендарный, что ему самому по себе поставлен памятник) принадлежал изначально папе. «Он носил в нем истории болезней, а теперь я ношу историю болезни, только большую, общую».
Во время войны – эвакуация в Ташкент, затем возвращение семьи в родной город, школа, тот самый Морской институт.
Обычно про образование выдающихся людей из СССР говорят впроброс – ну потому что оно ничего в их жизни зачастую не определяло. Ну строитель, ну учитель, ну комбайнер. Но не в случае со Жванецким, который 8 лет работал в порту механиком кранов. В этом выпуске мы обязательно еще употребим штамп «всенародная любовь и слава». А вот как эту любовь объяснял сам Михал Михалыч:
«Вот сколько я не живу – я понятен всем. Вот это – работа в порту. […] Не дай Бог в тюрьме – я буду говорить в тюрьме, не дай Бог на кладбище – буду говорить на кладбище, не дай Бог в больнице – буду говорить в больнице»
Будущий актер, исполнитель миниатюр Жванецкого Виктор Ильченко трудился в том же порту, в ту же смену, но механиком погрузчика. А до этого они вместе учились в институте. И вот еще во время учебы придумали свой самодеятельный театр ПАРНАС-2. Позже к труппе присоединился наладчик со швейной фабрики – Роман Карцев.
Студенческий театр ПАРНАС-2 быстро стал местной достопримечательностью, и во время очередных гастролей его посетил Аркадий Райкин – супер звезда эстрадного юмора того времени. Аркадию Исааковичу понравились артисты Ильченко и Карцев, и он пригласил их к себе в Ленинградский театр эстрады и миниатюр. А Жванецкий остался в Одессе. Как-то он рассказывал, что однажды получил письмо от Карцева. Читал он его в трюме, сидя на куче угля. К письму была приложена программка, а на ней – авторы, чьи произведения читались в один из вечеров в театре Эстрады: Поляков, Михалков, Гоголь, Жванецкий. «Гоголь, Жванецкий…» – в одесском порту за такое можно было получить по морде (это я цитирую Жванецкого).
Короче, Михал Михалыч оставил жену и тещу, уехал в Ленинград и вышел замуж за Райкина, как он сам выразился.
Райкин стал читать монологи Жванецкого, а позже в театре появился целый спектакль, состоящий из одних произведений одесского автора. А спустя еще какое-то время Аркадий Исаакович сделал Жванецкого заведующим литературной частью, и как он сам выражался «автором-премьером». И вот как звучали тексты в прочтении мэтра. Например, известный монолог пьяницы «В греческом зале».
Райкин был главной звездой эстрады в то время, можно сказать, недостижимой вершиной жанра. До тех пор, пока Жванецкий жанр не поломал.
«Конечно, я зависел от Райкина, – говорил Жванецкий, – вначале, когда Райкин выходил на сцену, а я стоял за кулисами, я понимал: это мой текст. А потом у Райкина уже был на три четверти Райкин… А я любил, когда всё-таки это был текст с интонациями». И вот послушайте теперь, как этот же номер звучит с «интонациями».
Сами решайте, какой вариант вам ближе, но очевидно, что это просто совершенно разные тексты. Это сегодня каждому понятно, что необязательно быть профессиональным актером, высоким красавцем, перевоплощаться, гримироваться, переодеваться, говорить поставленным голосом, чтобы тебя услышали и полюбили.
Об этом мало говорят, но Жванецкий реально был одним из первых, кто в середине 60-х придумал в Советском Союзе жанр стендап комедии. По крайней мере, сделал что-то максимально похожее на то, что мы смотрим до сих пор. Автор важнее персонажа, интонация важнее репризы, смысл важнее картинки. Но все это не сработало бы, если бы ту пустоту, которая образовалась на месте актерской игры, не наполняли бы просто хорошие шутки.
Любимый стендапер Советского Союза
Вернемся в 60-ые. Конечно, Райкин не совсем присваивал себе чужие тексты, но и авторов упоминал разве что мелким шрифтом. Да даже если б упоминал, кто б запомнил эти имена при таком ярком исполнении? «Наступил момент, когда подобное положение Жванецкому показалось обидным – вспоминал сам Райкин – Входя в троллейбус и слыша какие-нибудь реплики собственного сочинения, […] ему подчас хотелось обратить внимание пассажиров на то, что автор-то вот он, едет вместе с ними в троллейбусе».
В общем, Жванецкий в обход театра начинает давать сольные концерты. О тщеславии Райкина ходили легенды, и такого он простить не мог никому. Жванецкого уволили после 6 лет работы в «Эстраде», это был 1970 год. И вот если бы он не был и сам достаточно тщеславен, о том, что он великий писатель, возможно знали бы сегодня лишь несколько литературных критиков.
Существует версия, что «левые концерты» были лишь формальным поводом (или еще одним поводом), чтобы уволить Жванецкого. Ну вы понимаете: острая сатира – брежневский Советский Союз – одесский еврей. Сложно представить, что на театр никто ни разу не жаловался. Прямых свидетельств того, что в дирекцию театра Эстрады пришло указание уволить Жванецкого нет, но сам он рассказывал такую историю: некая чиновница, с которой он был в прекрасных отношениях, успокаивала писателя, что мол, напрасно он переживает, что его выгоняет Райкин. Все будет хорошо! «Вы станете лично известным! Вас поймут люди». На что Жванецкий ответил, что без протекции Райкина его точно нигде не позволят печатать. «Это запрещено, то запрещено». «А это я запретила, – ответила доброжелательная чиновница. […] – Замечательный, кстати, рассказ!»
Вслед за Жванецким от Райкина ушли Ильченко и Карцев. Вместе они вернулись в Одессу, где организовали театр миниатюр. И раскрутиться ему помогло стечение факторов.
В 1970 в Одессе случилась холера, и город даже закрыли на карантин. ЧП всесоюзного масштаба! Как в современном советском городе такое в принципе возможно? Необходимо срочно решать, как подавать это гражданам.
В этой ситуации первый спектакль театра миниатюр «Как пройти на Дерибасовскую» буквально насильно отправляют на гастроли по Союзу. Это был такой имиджевый ход со стороны парткома. Важно было продемонстрировать, что Одесса жива и все еще смешно шутит. Как рассказывал Карцев, в любых других условиях спектакль не имел никаких шансов пройти цензуру. В общем, театра бы не было, если бы не холера. Ну чем не Жванецкий?
Ну а дальше заткнуть свободолюбивых одесситов может кому и хотелось, но было невозможно. Чай, не 1937 в СССР и не 2015 в России. Как и предсказывала милая чиновница, Жванецкий стал «лично известен». Ну и любим, конечно. И даже тем, кем надо любим… Как вспоминал Жванецкий, однажды в очень высоком кабинете ему рассказали, что во время работы в саду его записи слушал сам генсек Брежнев.
Но одно дело, что Брежнев слушает, копая картошку, а другое, что позволяет слушать стране. Цензуру никто не отменял, правда точно также как никто не отменял и самиздат. В 70-ые-80-ые – это уже не книги под подушкой, а кассеты и пластинки. Так что вместе с генсеком Жванецкого слушал весь Союз. Мама мне рассказывала, да и те, кто застал, не дадут соврать: из окон раздавались в основном два голоса, причем максимально непохожих друг на друга. Высокий и тихий – Жванецкого. И надрывный и громкий – Владимира Семеновича Высоцкого.
«Много неясного в странной стране, можно запутаться и заблудиться…» – поет Высоцкий. А Жванецкий тихо добавляет: «У нас чего только не может быть. У нас всего может не быть». «Алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве» – утверждает Михал Михалыч, «Считай по нашему мы выпили немного, не вру ей-бога, скажи, Серега» – подпевает Владимир Семенович.
У Высоцкого и Жванецкого есть и еще кое-что общее. В представлении большинства, они оба (и даже после смерти) так и не стали поэтом и писателем. Нет, их так конечно называют, но чаще на творческих вечерах. Спросите у дедушек и бабушек. Уверен, что Высоцкий для них – бард, Жванецкий в лучшем случае – юморист-сатирик, в худшем – болтун (как его называла моя мама, при этом сильно любя).
Известно, что Михал Михалыч и сам переживал из-за того, что его не признают своим в писательской среде. У него были книжки, и много, но не было романа, эпопеи и даже новеллы. Да и вообще, разве смешное – может быть серьезным? Разве поэт может быть с гитарой и хрипеть? Разве писатель может быть без бороды и баков? А может ли писатель (если он большой, как Толстой, например) писать про очередь в поликлинике или цену на раков?
Но может и хорошо, что Жванецкий – не Солженицын (еще один предвестник перестройки, наряду с ним и Высоцким)? Ведь начальник транспортного цеха Жванецкого объясняет мироустройство не хуже «Красного колеса». Григорий и Константин (те которые «нормально» и «отлично») – такие же полноправные персонажи советской действительности, как и Иван Денисович. А разве не тот писатель, кто создает «миры» и сеттинги? Мир Жванецкого был уже готов (подслушан им в троллейбусе), но в его монологах Советский Союз становился… его Советским Союзом. Чтобы было понятно о чем я: ведь понятна же разница между красивой фотографией подсолнухов и «Подсолнухами» Ван Гога?
Знаете, почему еще для людей с нашим калечным советским образованием Жванецкий не представляется писателем? Потому что многие русские классики – нудные! Потому что их задавали на лето, а летом читать – скучно! Может, поэтому Жванецкого и нет в школьной программе – потому что не скучный?
Дежурный по стране
В конце 70-х Жванецкого наконец показали по ТВ. Тогда уже было неважно – показывать или нет – все и так знали. Ну разве что не видели, с каким хитрым прищуром Жванецкий читает миниатюру.
Сатирик перебирается в Москву, у него своя программа в театре «Эрмитаж». Я, кстати, помню, обещал использовать штамп «всенародная любовь и слава». Вот здесь будет в самый раз! Теперь уже точно! Всесоюзная.
Во время событий 1993 Жванецкий открыто поддержал Ельцина. Сам он говорил, что второй раз после Райкина вышел замуж — теперь за президента. И по его словам, взаимно: с Ельциным он были в хороших отношениях всегда.
Эту драматичную страницу в истории новой России, к написанию которой и сам сатирик приложил немало усилий, он перевернул в статусе уже признанного мэтра. Все еще не великий классик, но и коллегам-юмористам уже не коллега.
В 90-ые Жванецкий всячески и заслуженно обласкан государством и телевидением. Награды, интервью, регулярные выступления… В 1998, например, Леонид Парфенов непрозрачно намекает на то, что Жванецкий, как и любой большой автор, нуждается в памятнике, и выпускает на НТВ цикл передач «Весь Жванецкий». Как вы поняли из названия – это было почти полное собрание сочинений в телевизионном формате. Прекрасно помню эту программу. И помню, как не понимал, чего это все дома над ней смеются? И вот однажды (все снова смотрели Жванецкого) видимо в попытке не прослыть самым тупым в семье, я начал громко, нарочито ржать. Ну Жванецкий же… И помню, как мама сказала мне, что это вот как раз совсем не смешно, а даже наоборот. Монолог назывался «верю-не верю».
Наступили нулевые. И все стали вроде бы сытые. Жванецкий стал классиком интеллектуального юмора, востребованного в это время. Его концерты собирают залы, гонорары с пятью и шестью нулями. В январе 2002 года Жванецкого даже похитили бандиты и отняли у него Мерседес Гелендваген, купленный за три дня до этого. Вместе с машиной преступники похитили также еще и портфель с новыми текстами сатирика.
При новой власти Жванецкий стал чем-то вроде оракула-предсказателя. С 2002 каждый первый понедельник месяца выходила его передача «Дежурный по стране». Они с ведущим Андреем Максимовым немного гуляли под стенами Кремля, потом перемещались в уютную студию. Там сатирик читал свои монологи, потом обсуждал новости, а в конце отвечал на вопросы россиян, заданные на улицах Москвы. И каждый раз вставал, получая вопрос. Такой «Ламповый президент», ночной – с потертым отцовским портфелем и в мягком кресле. Жванецкий удивительно остроумно и сходу выдавал репризы, по которым было понятно, что ему с этой новой реальностью тоже все понятно.
Жванецкий много говорил о власти, о стране, многое предчувствовал, многое предсказал. Говорил, что страна хочет сильную руку, что люди боятся свободы, что демократия россиян пугает больше, чем диктатура. Но практически никогда не высказывался о войне с Грузией, о третьем сроке Путина (когда он все-таки случился), о Крыме, о войне, начатой с его родной страной, тогда же, в 2014. Однажды лишь заступился за политзаключенных, подписав письмо против преследования Pussy Riot. Еще раз: не то, чтобы совсем не высказывался, но никогда не высказывался прямо. Впрочем, как никогда не делал этого и раньше. Сам он при этом множество раз повторял, что по натуре своей не борец. Да, в общем-то, и не обязан им быть.
А от него все ждали и требовали. Ну это же ты сломал прежнюю действительность, пора ломать и эту, дед! А он не мог и не хотел.
В последний год, перед тем, как мир сорвался с катушек, то есть в 2019, Путин награждает Жванецкого Орденом «За заслуги перед Отечеством» третьей степени. «За большой вклад в развитие отечественной культуры и искусства, многолетнюю плодотворную деятельность». Жванецкий награду принимает с ироничным комментарием: «…Мне дали орден за мои рассказы об Одессе, и я его принял. Как мой папа-врач принял в Одессе орден Трудового Красного Знамени. Одесса – моя маленькая страна».
И юмориста тут же отменил объединенный трибунал твиттера и фейсбука. Точнее всех народный суд из соцсетей описал, по-моему, другой коллега Жванецкого – сценарист НТВшных «Кукол» Виктор Шендерович:
«Нам бы хотелось, чтобы Паваротти еще и прыгал в высоту. Мысль о том, что он создан природой для чего-то другого, не кажется нам оправданием его слабых результатов в этой дисциплине. Мы требуем его выхода в сектор. Мы презираем всякие отговорки. Мы всей прогрессивной общественностью отлавливаем его – и несем вываливать в дегте и перьях, громко крича о том, что Паваротти для нас закончился… Особенно громко кричит об этом тот, кто сам ни разу не оторвался от земли…»
Вообще есть у нас, россиян (не у всех конечно), вот эта всенародно любимая забава: призывы к публичному самопожертвованию. Нам надо, чтобы все на максималку: если уж ты певец там или поэт, или стендап-комик – то давай четко обозначай свою позицию и желательно про ров с крокодилами вдоль границы скажи и нацию рабов; в крайнем случае, уедешь. Поставил только черный квадрат и был выгнан из эфира? И всего-то? Тю… Трус и слабак: мы сейчас с дивана тебя научим, как воевать надо. Если ты гражданин соседней страны – то давай прыгай в автобус и до последней капли крови, и никак иначе – а то у нас воспаленное чувство справедливости чешется.
У нас если не погиб или не сел, то и не герой, получается. А героев мы любим, герой в нашем представлении – непременно фигура трагическая. Но парадокс Жванецкого в том, что он, при всей своей репутации обличителя, ведь особо никогда и не рвался в герои. И с советских времен принес в нашу уже эпоху свой фирменный стиль, этот полутон, интонацию «вроде бы сказал, а вроде бы нет», «вроде бы несерьезно, но всем все ясно».
Но для России конца десятых уже и это было ту мач.
Передачу «Дежурный по стране» со временем аккуратно передвинули в эфире на полночь. Не закрывали громко, просто постепенно глушили свет. Андрей Максимов практически в конце каждого выпуска говорил «я надеюсь, что передача выйдет в следующий раз». Однажды Жванецкий пошутил, что она выйдет только если из-за нее не отменят первое число месяца. Михал Михалыч не стал дожидаться этого момента и в начале 2020 стало известно, что передачу он больше вести не будет. В октябре того же года было объявлено, что Жванецкий прекращает концертную деятельность, а в ноябре писатель умер.
Не буду оригинален и процитирую то, что в день смерти Жванецкого процитировали кажется все: «Пусть лучше над тобой смеются, чем плачут». Но я все равно чаще плачу над Жванецким. Ну не буквально плачу, а так, скупо горюю. От его текстов эффект, как от фильмов Чаплина. Когда слезы не от того что кого-то зарезали, а от того, что в самой обычной ситуации узнал себя, такого же неуклюжего и растерянного. Совсем, может, и не героя – но человека, который хочет просто жить. Вот об этом, мне кажется, Жванецкий.
Один из моих любимых современных комиков и тоже одессит Дмитрий Романов посвятил в 2024 году Жванецкому часть своего концерта. Романов сказал, что именно Жванецкий был для него ролевой моделью и источником вдохновения. «В трудные профессиональные моменты я обращался к его выступлениям», – сказал Романов. Это грустная ирония, но Романова, которого называли наследником жванецковского стиля, в России в 2025 году объявили угрозой национальной безопасности и лишили гражданства. Незадолго до этого комик объявил, что вообще заканчивает карьеру комедианта.
Боюсь предполагать, что было бы с Жванецким доживи он до этого времени.
Есть у Жванецкого такая малоизвестная миниатюра, она одна из моих любимых. Там про то, кто такой умный человек, и кто такой глупый. Вот маленький кусок из нее: «Ум не означает умение поддерживать разговор с учеными. Если ты умный, ты поймешь, что ты ничего не понимаешь. … И вообще, ум что-то предложит. Глупость не предлагает. Глупость не спрашивает. Глупость объясняет».
А заканчивается она так – «В общем, с умным лучше. С ним ты свободен и ленив. … Поэтому отдохни с умным! Отдохни с ним, милый! Умоляю!»
Я это к тому, что со Жванецким очень хорошо! Так что отдохни с ним, милый! Продолжение последует…
