Вы читаете текстовую версию Разбора
Начну с истории, от которой у меня сжимаются кулаки. Летом 2023 года в краснодарской детской краевой клинической больнице умер 12-летний Владислав Липский. У него отказала единственная почка. Мама мальчика просила врачей сделать ребенку плановый диализ и поторопиться уже с пересадкой почки – она сама готова была стать донором. Но врачи отказывались, мотивируя тем, что ещё успеется.
Когда Влад оказался в реанимации, заведующая больницы попеняла матери: «Вы вообще видели, в каком состоянии его к нам привезли?!». Спустя несколько дней мальчик умер. Один, без мамы, ее к нему не впустили. Последнее, что он успел сказать перед тем, как его увезли: «Мамочка, я же не умру?».
Нам часто говорят: в России бесплатная медицина. Мы привыкли понимать это так, что любой может получить помощь немедленно – и никто не потребует за нее никаких денег. Но вот если житель Ханты-Мансийска приедет в Курган, и там у него заболит ухо, то в больнице ему откажут в бесплатном лечении: из другого региона – плати.
Давайте посмотрим, может быть, новая элита, как ласково называют участников войны в Украине, могут получить бесплатную помощь легко и просто? За заслуги перед отечеством, так сказать? А вот и нет: больным и травмированным ветеранам отказывают в медпомощи и отправляют на передовую даже с разрывом мениска и остеомиелитом. Знаете, что это такое? Это когда кость гниет. Россия отнеслась к освободителям Украины от нацистов как к расходному материалу. То есть как к обычным россиянам.
Но иногда до нас долетают совсем другие истории. Например про то, как русская пара в ожидании ребёнка полетела в Бразилию: рожать. Там будущую маму бесплатно приняли гинеколог, потом у неё взяли анализы и спустя месяц там же она и родила – и всё бесплатно. Роддом предоставил бесплатные памперсы новорождённому, а маме – бесплатные консультации по грудному вскармливанию. У неё не было никакой острой боли, никаких экстренных ситуаций, всё прошло ровно по плану – и всё равно никто не взял с неё денег.
Оказалось, что любому человеку в Бразилии – от граждан до туристов, беженцев и нелегальных иммигрантов – бесплатно оказывают любую медицинскую помощь: от выдачи рецептурных препаратов в аптеке до хирургической операции. Бразильское здравоохранение полностью финансируется государством, которое тратит на него почти 9,5 % своего ВВП в год, или 161 миллиард долларов США. Сто процентов бразильцев, или 220 миллионов человек бесплатно получают любое медицинское обслуживание по требованию в какой бы точке страны не находились.
Тем временем Россия тратит на здравохранение чуть больше 3,5 % ВВП в год, или 73 миллиарда долларов США. Для сравнения, даже в Коста-Рике тратят почти в два раза больше – около 7,5 %.
И это при том, что Россия – четвёртая экономика мира, а Коста-Рика в рейтинге Международного Валютного Фонда занимает 87-е место.
Вообще, вы задумывались: а как оценивают эффективность здравоохранения в стране? Очень просто: по средней продолжительности жизни, по причинам смертности, по готовности к эпидемиям и по доступности медицинских услуг.
Известно, что продолжительность жизни в России примерно на 10 лет меньше, чем в Европе: она составляет 73 года – столько же живут в Гондурасе, одной из самых слаборазвитых стран мира. 59 % населения там находится за чертой бедности, и 32 % – в нищете. Основу экономики Гондураса составляют экспорт пальмового масла и кофе. Чтобы вы понимали, бесплатной всеобщей медицины, которая якобы есть у нас, там нет. Но государственные расходы на здравоохранение всё равно есть: по иронии, гондурасцы, как и правительство России, тратят на медицину три с половиной процента валового внутреннего продукта.
Что же с нами не так, почему мы так мало живём и быстро умираем? Может быть, россияне болеют больше? Никак нет. Например, онкозаболевания – одна из самых распространённых причин смертности на планете. В России риск смерти от рака – 60 %; для сравнения, в Великобритании этот же риск – 40 %, а в Соединенных Штатах – уже 33 %, что в два раза меньше, чем в России. В России лучевую терапию получают только 30 % онкобольных. В других, развитых странах – 70 % пациентов. Российские женщины чаще всего болеют раком молочной железы. Но знаете, что? Каждый год из ста тысяч женщин в России этим видом рака заболевают 45 женщин, тогда как в тех же Штатах – 93. Однако из этих сорока пяти российских женщин умирают 17, тогда как в США умирают 15 из 93. Налицо колоссальная недодиагностика в России, упущенное время для лечения. Никто не рассказывает российским женщинам о рисках, а также о возможностях, никто не предлагает им проходить скрининг и никто не говорит, что рак излечим. Предполагается, что они должны просто научиться с этим жить.
США в целом не выглядит самой здоровой страной в мире – кто не слышал этих типа смешных историй про ожиревших американцев, которых вытягивают из окна краном? Да и медицина у них платная, и 8 % населения, 22 миллиона человек, не имеют к ней доступа (уточню: это данные 2023 года), и доктора на дом не ходят. Но то, как они относятся к профилактике заболеваний, сколько проводят исследований, а главное, то, как они яростно критикуют сами себя и работают над ошибками, стараясь сделать медицину доступной для всех, вызывает белую зависть.
США тратят на здравоохранение 18 % ВВП: это 15 тысяч долларов на человека в год. А программы MediCare и MedicAid помогают бедным и пожилым американцам, а также иностранцам получить медицинскую помощь бесплатно.
Известнейший британский медицинский журнал «Ланцет» пишет: «Из-за резкого экономического неравенства у людей, живущих за пределами крупных городов, доступ к онкологической помощи ограничен. Расположение медицинских учреждений по всей территории страны неравномерно, и такое неравенство наиболее отчетливо проявляется при сравнении городских и сельских районов».
Да, та медицина «шаговой доступности», которую мы имеем ныне в России – это следствие оптимизации, начатой еще при президенте Медведеве и закрепленной так называемыми «майскими указами Путина». И это касается не только онкологической помощи, к сожалению. Реформа предполагала, что «неэффективные», то есть, слишком дорогостоящие клиники в отдаленных населенных пунктах, будут закрыты или заменены на ФАПы – фельдшерско-акушерские пункты, где сидят врачи, которые могут перевязать рану и промыть пробку в ухе. Ну а более квалифицированная помощь будет оказываться уже в крупных районных клиниках.
Что получилось на деле, мы знаем. Сельские клиники закрыты, а в районные – не пробиться, врачей не хватает. В итоге к пожилым людям в сельских районах не приходят врачи, не приезжает скорая, их не кладут в больницу. К ним относятся как к отработанному материалу. Если вы старше 75 лет – шансов немного: портить себе статистику не хочет ни одна больница – ещё не хватало, чтобы вы умерли у них на руках. Им же потом отчёт писать.
Впрочем, и молодым не легче. Вот, например, сорокаоднолетняя Светлана из Владимира умерла от острой сердечной недостаточности, потому что две больницы отказались забирать её – а скорая вовсе поставила ей диагноз остеохондроз. А в Новосибирске девочку-подростка не пустили во взрослую больницу, потому что ещё не достигла совершеннолетия, а в детскую – потому, что уже слишком взрослая.
И вот на фоне такой вот отечественной медицины чиновники призывают рожать больше и пытаются запретить аборты. Неудивительно, что статистика рождаемости снижается, а те, кто всё же отваживается родить, сломя голову летят зарубеж спасать ребёнка, если он заболел.
Когда у 13-летней Кати из Челябинска обнаружили саркому – это злокачественная раковая опухоль – родители заняли денег, продали, что смогли и отвезли ребенка в Израиль: там девочке сделали биопсию за три дня. А в России нужно было ждать три недели. Но их у Кати не было – опухоль уже добралась от ноги до лёгких.
Израиль известен поражающими воображение медицинскими технологиями и занимает пятое место в глобальном рейтинге безопасности здоровья за 2024 год. Но не только инновации привлекают пациентов в эту страну: в Израиле к ним относятся по-человечески. Здесь с ними разговаривают, их готовят к тому, чтобы победить болезнь и продлить себе жизнь. Здесь понимают, как важно для больного видеть любимые лица, чувствовать заботу, получать свежие новости – здесь не только не выгонят маму из реанимации, её положат хоть на полу – лишь бы была рядом.
Но российская медицина ориентирована скорее на цифры в отчетах. Никто из студентов медвузов не приходит на работу с мечтой сидеть в бумажках и писать объяснительные по поводу очередной смерти пациента. Все они приходят лечить, спасать. Но этим молодым идеалистам бьют по рукам и учат: не портить статистику, вовремя отчитываться, не тратить драгоценные ресурсы, отправлять домой умирать и проводить посмертный анализ. Патологоанатомы, кстати, работают у нас просто прекрасно: а вот на диагностику патологий при жизни и профилактику, скажем, метастазов денег почему-то нет. Если у человека онкология, или, скажем, ВИЧ, который ещё недавно входил в десятку самых летальных заболеваний, к нему относятся не всегда толерантно: ему отказывают в элементарном лечении – например, стоматологическом. Это, безусловно, проблемы стигмы. О ней мы как-нибудь поговорим в другой раз.
Вот в этом неуважении к продолжающейся жизни, которую можно сделать легче – а можно просто растоптать – и есть вся разница в подходах здравоохранения нашего и западного. У них цель – жизнь как таковая, сколько бы она ни продлилась – идти счастливо. Цель нашего здравоохранения – подготовить пациента к мысли о смерти, ведь, как мы помним: (ЛАЙФ).
Кстати, те же люди, которые уверяют нас, что жизнь человека ничего не стоит, любят рассказывать, что нет на западе никакой бесплатной медицины, не то, что у нас, а бедные все лечатся припарками из подорожника.
Но что, если я скажу вам, что 72 страны мира сегодня практикуют ту или иную форму всеобщего здравоохранения – когда государство частично или полностью финансирует медицину. И большинство этих стран опережают Россию по эффективности медицинского обслуживания и профилактике заболеваний.
Вот пример Британии, одной из самых богатых стран Старого Света. Здравоохранение здесь по западным меркам страдает от хронического недофинансирования. И тем не менее, в Соединенном Королевстве полностью бесплатная медицина: больницы государственные, врачи получают зарплату из бюджета, лекарства выдаются по рецепту бесплатно, а те, что не по рецепту, стоят строго 9 фунтов каждое – независимо от того, что вам нужно. Так государство контролирует цены на препараты, чтобы здоровье граждан не превращалось в бизнес. Стартовая зарплата британского врача с нулевым опытом начинается от 52 тысяч фунтов в год – это чуть больше 61 тысячи евро. Средняя зарплата врача в России – 60 тысяч рублей в месяц, то есть 7 тысяч евро в год. Это почти в девять раз меньше. Есть догадки, почему так?
При этом здравоохранение в России уже давно не финансируется целиком и полностью из госбюджета. Система, подобная британской, – её ещё называют моделью Бе́вериджа, – была в СССР. Но в 1991 году Россия перешла на систему обязательного медицинского страхования, такая, например, действует во Франции. Но есть, как говорят, нюанс. Во Франции получить национальную страховку могут не только граждане, но все, кто легально проживает в стране более трёх месяцев. Государство компенсирует владельцам страхового полиса от 70 до 100 % расходов на врачей – обычно это 70 % в случае визита к терапевту и 100 % в случае серьёзной травмы или заболевания вроде рака или диабета. У французов, как у россиян, есть возможность вызвать дежурного врача на дом, и скорая бесплатно отвезёт вас в бесплатную дежурную больницу… Ну, то есть всё то же самое, что декларируется и у нас. Но вот только отчего Франция неизменно входит в топ-20 самых здоровых стран мира, а люди живут там на 10 лет дольше, чем в России? Ну не из-за дешёвого шардоне и круассанов же, в самом деле.
А я вам скажу, почему. Как бы не выглядела и ни называлась модель здравоохранения во Франции, её миссия – предоставить доступ к медицинским услугам всем без исключения. Я бы даже сказал, не только к медицинским: например, страховка покрывает бесплатного помощника на дому для мам в декрете или для инвалидов. Французы предоставляют оплачиваемые пять недель отпуска всем, даже работникам с частичной занятостью. Если вы переезжаете или у вас медовый месяц – вам дадут ещё неделю отдохнуть.
И это и есть фундаментальное отличие философии их социалки от нашей – забота о людях. Конечно, французская система несовершенна – как и любая другая. Но государство действительно неравнодушно к своим гражданам и их будущему. И да, французы инвестируют в здравоохранение – тратят на него около 12 % ВВП.
В нашей системе не хватает финансирования, конечно. Но если бы проблема была только в этом… Беда государства и всех его институтов в том, что человек не является главной ценностью и целью. Люди – лишь средство, пусть мрут, бабы ещё нарожают.
Болезнь – это страдание, а от врача ждут со-страдания. Но у рядового российского врача на это уже как правило, нет ресурса – да и запроса тоже уже нет. Сочувствие, принятие человека ему уже не кажется важным. Это проблема не только медицинская – у нас так и в науке, и в образовании: софт скиллам не учат в принципе.
Не учат коммуникации и эмоциональному интеллекту. Нас и наших детей не готовят к человеческому будущему. У нас может быть самое мощное оружие, много газа и очень много нефти, но всё это не для людей. Как говорил кот Матроскин: средства у нас есть, у нас ума не хватает. Я бы от себя добавил: и любви. А любовь – это, прежде всего, забота. И когда государство и общество вспомнят об этом, тогда у нас и правда будет самая лучшая медицина. Продолжение следует.
