Кочевье в попытке избежать отправки на очередную русскую войну – судьба народа.
После объявления частичной мобилизации из Бурятии уехали не менее двадцати тысяч человек. Около половины из них – этнические буряты и бурятки. Их нынешний исход из России отнюдь не первый, ситуация дословно повторяет события вековой давности. В начале 20 века Российская империя обнаружила намерение укрепить бурятами собственную обороноспособность. Это вызвало большую волну эмиграции. Гражданская война, коллективизация и репрессии в 30-х способствовали дальнейшему исходу жителей республики в Монголию и Китай. Как спустя сто лет буряты вновь покидают свой дом и при каких условиях готовы вернуться на родину – в материале Анны Зуевой.
Повестки в Бурятии начали вручать уже в ночь на 22 сентября, спустя несколько часов после выступления Владимира Путина. Гребли всех – студентов очных отделений университетов, многодетных отцов, единственных на всю деревню специалистов, людей с инвалидностью и даже мёртвых. Например, повестку в тот день получил умерший брат рок-певицы и лидера бурятского регионального отделения партии «Яблоко» Натальи Семёновой.
Особенно сильно мобилизация ударила по сёлам и бурятским улусам. В деревнях все друг друга знают, спрятаться или не открыть дверь соседям там сложнее. Мужчин из Иволгинского и Курумканского районов сотрудники военкоматов будили ночью, и под утро они были обязаны явиться на сборный пункт, где их провожали зарёванные матери, жёны и дети. Жителей Тункинского и Закаменского районов Бурятии забирали без повесток, многим было отказано в медицинском обследовании. Нередко в сёлах в число мобилизованных попадали единственные на всю округу специалисты – ветеринары, учителя, кочегары.
– В селе Хуртага Закаменского района отца пятерых детей без повестки и медобследования забрал лично глава этого поселения вместе с сотрудниками военкомата, – рассказывает вице-президент антивоенного фонда «Свободная Бурятия» Виктория Маладаева. – Мне рассказывали местные жители, что глава Хуртаги, этой крошечной деревни, без повестки забрал единственного ветеринара. Двух этих мужчин сразу увезли в город Борзя Забайкальского края. А в Тункинском районе сестра мобилизованного написала нам, что её брата взяли без повестки, у него есть грудной ребенок. Мужчина доверился, растерялся, сел в автобус. Потом звонил из Херсона, просил вытащить его оттуда.
На мужчин в Улан-Удэ «охотились» даже в общественных местах. В торговом центре «Ольхон» полицейские устроили облаву. Посетителям и продавцам приказали оставаться на своих местах до выяснения личности.
Правозащитница и юристка из Улан-Удэ Надежда Низовкина ускоренные темпы мобилизации в Бурятии объясняет тем, что власти рассчитывали на панику, в которой людям сложно мыслить критически и воспользоваться юридической защитой.
– В первые дни приходилось мгновенно принимать решения, как быть в той или иной ситуации, поскольку очень быстро отправляли мужчин в Украину, причем в выходные. Это делали, наверное, чтобы у людей не было времени применить юридические инструменты. К примеру, можно подать в суд и уведомить военкомат о том, что начато исковое производство. Однако в выходные суды не работают. И гражданина забирают и увозят. У него просто нет возможности обратиться в суд.
В списке регионов, где быстрее всего завершилась мобилизация, в основном национальные республики России, находящиеся в тяжелом экономическом положении – Саха, Дагестан, Тува, Бурятия. Пострадал и аннексированный Крым. Иными словами, непропорционально много этнически нерусских мужчин подверглись мобилизации. По данным Виктории Маладаевой, в республике мобилизовали не менее десяти тысяч человек. Это до 4% всех мобилизованных в Российской Федерации.
Спустя два месяца после мобилизации главный аналитик фонда «Свободная Бурятия» Мария Вьюшкова провела исследование и выяснила, что республика находится на четвёртом месте по погибшим мобилизованным на 100 тысяч населения после Чукотского Автономного округа, Магаданской и Свердловской областей. То есть мобилизованные из республики погибают в 2 с лишним раза чаще, чем в среднем мобилизованные по России. На 17 января 2023 года из открытых источников известно о 23 погибших мобилизованных из Бурятии.
Дети Чингисхана
Предки современных бурят начали осваивать земли в районе Байкала с VI века. Территории вокруг озера – их исконные земли. В ХIII веке многочисленные разрозненные племена объединил Чингисхан. Этот народ он назвал монголами. А новую империю – Монгольской.
У бурят есть свой язык – бурятский. Он относится к монгольской группе языков. Это единственный язык в Сибири, который имел свою письменность с ХIII века, то есть за три века до прихода русских казаков и стрельцов. И до 1933 года среди бурят оставалось в ходу монгольское письмо.
К XVII веку буряты имели сложившийся тип хозяйства. Прибайкальские буряты занимались в основном земледелием. А забайкальские – кочевым и полукочевым животноводством.
Буряты преимущественно исповедуют буддизм. В течение ХVIII и ХIХ веков они построили обширную систему буддийского образования. В начале ХХ века на территории этнической Бурятии было около 46 буддийских дацанов и 15 тысяч лам. Традиционной для бурят верой является также шаманизм.
Вопреки бытующим на центральных каналах установкам о том, что Россия испокон веков была едина и неколебима в своих границах – это не так, и это с лёгкостью опровергается простым школьным курсом истории.
Процесс создания централизованного государства, становления и укрепления самодержавной власти царя в России (Московии) завершается лишь конце XVI в. В начале XVII века Русское государство начало завоевание Сибири, в том числе бурятских земель. Она тогда находилась под юрисдикцией двух монгольских ханств. Буряты отчаянно сопротивлялись колонизации. Было немало столкновений между казачьими отрядами и бурятскими воинами.
– Я исследовал этот вопрос в течение 15 лет. Эта было не частичное и эпизодическое сопротивление физическим актам насилия со стороны русских, это была отечественная война для бурят. И длилась она 138 лет – с 1629 по 1767 годы. У бурят были собственные военизированные формирования, которые охраняли огромную территорию. В Сибири сопротивление бурят русским было, пожалуй, единственным крупным и точно самым ожесточённым. Об этом говорят известные немецкие исследователи Сибири и выдающийся русский ученый, академик Алексей Павлович Окладников, – рассказывает Владимир Хамутаев, бывший старший научный сотрудник Института монголоведения, буддологии и тибетологии Бурятского научного центра Сибирского отделения РАН, доктор исторических наук, который эмигрировал в США 8 лет назад.
После подписания Буринского договора между Россией и Китаем в 1727 году буряты оказались разделены между двумя государствами. С этого момента большая часть территории, исторических заселенной бурятами, находилась под контролем России, а остальная часть – под контролем Китая.
Появление русского населения сыграло роль катализатора в процессе вынужденной миграции бурятских племен. Они бежали в Монголию и Китай из-за непрекращающегося насилия и произвола. Царское правительство рассматривало покорённые народы как данников, взятых в ясачный платёж. Малейшее колебание в уплате ясака, исполнении приказов воевод считалось «шатостью», «изменой» и жёстко каралось.
– Бегство бурят-монголов в Монголию был всегда – с 1629 года – и никогда не прекращалось, – говорит Владимир Хамутаев. – Границы, которые появились по Буринскому договору, по сути существовали только в головах тех, кто его подписал. Они были указаны в бумагах так: «граница идет по этому хребту». Что такое «этот хребет»? Это единая монгольская земля, коренной удел Чингисхана. Люди её переходили спокойно.
Многие века «государевы люди» сгоняли бурят с лучших земель на «неудобья», ограничивали размеры кочёвок, чтобы выдавать наделы переселенцам из западных частей Российской империи по Столыпиной реформе. Революция 1905 года и высылки оппозиционеров в Сибирь также послужили мощным толчком для первой большой волны миграции бурят. В этот период в Монголии поселились около 700 богатых бурятских семей.
Вторая волна миграции случилась летом 1916 года, когда Николай II издал указ о «реквизиции» мужского инородческого населения на тыловые работы фронтов Первой мировой войны, (хотя буряты были освобождены от несения воинской повинности). Общее число «реквизированных» бурят, по разным данным, составило 20 тысяч человек. Значительную часть этих людей отправили на прокладку железнодорожной ветки по льду Белого моря и лесозаготовку. Другая группа мобилизованных бурят занималась рытьем окопов и прокладкой грунтовых дорог в районе Северо-Западного фронта. Изнурительный труд, голод, болезни привели к большой смертности среди мобилизованных мужчин во время Первой мировой войны и в первые годы после их возвращения в Бурятию.
Согласно первой (и последней) переписи населения Российской империи в 1897 году насчитывалось почти 289 тысяч бурят. Спустя 40 лет их численность уменьшилась на 60 тысяч человек – до 224 тысяч.
После падения царской России, в апреле 1917 года, буряты одними из первых на пространстве бывшей российской империи создали собственную независимую государственность – Бурят-Монгол Улас. Однако эта форма государственности сгорела в огне гражданской войны. А 1923 году по инициативе Москвы была создана Бурят-Монгольская Автономная Социалистическая Советская Республика. Бурят-Монгольская АССР просуществовала до 1937 года, и до этого времени в ней жили более 90% всех советских бурят. Однако потом республику расчленили на 5 самостоятельных территориальных образований, и в ней количественно осталось лишь 50% от всего бурятского населения. А еще из названия убрали слово «Монгольская». Сделано это было намеренно, считает ученый Владимир Хамутаев, чтобы вывести бурят из статуса политического субъекта международного права. Бурят-монголы – это народ с древней историей, культурой, письменностью и государственностью, и существуют некоторые международные стандарты для выстраивания отношений с таким народом. Но в 1958 году бурят «перевели» в разряд «сибирских младописьменных народов», якобы спасённых Российской империей от исчезновения.
В настоящее время буряты являются меньшинством на своей территории – в Бурятии. Согласно переписи 2010 года, в России проживает 461 тысяча бурят. Они живут в республике Бурятия, Иркутской области и Забайкальском крае. Кроме «российских бурят» сотни тысяч бурят проживают по другую сторону границы – обеих Америках, Азии, Европе, Австралии. Около 45 тысяч имеют гражданство Монголии, ещё 10 тысяч Китая.
Уходя, гасите свет
Марина Дабаева (имя и фамилия героини изменены) в Монголию приехала вместе с мужем и сыном в конце декабря. Семья намерена остаться в этой стране не меньше, чем на год. Марина рассказывает, что переезд в Улан-Батор – это путь, к которому она и супруг шли все 11 месяцев, сколько идёт военная операция.
– В нашей с мужем картине мира мобилизация ничего не изменила. Она не была каким-то рубежом, была ожидаема и предсказуема, поэтому наших планов не поменяла. У мужа такая категория, которая позволяла ему безопасно находиться в России. Но изменилось поведение близких людей и знакомых.
Дабаевы продали в Улан-Удэ всё имущество. Часть вещей – музыкальный инструмент, детские игрушки, библиотеку – раздали друзьям и родственникам. Не быть привязанными к вещам – это ещё одна привилегия, которая позволила уехать легко, – говорит Марина.
– История столетней давности, когда буряты, оставив всё, покидали Российскую империю, а позже СССР, повторяется. Я могу засвидетельствовать это на личном опыте. Многие люди из моего окружения уехали за эти 11 месяцев. У нас с супругом, когда мы находились в Улан-Удэ, было ощущение, что мы, выражаясь метафорически, последние в доме, и нам нужно выключить свет за собой, накрыть чехлами мебель. Мы точно чувствуем, что есть пространство, которое осталось за нами пустым. И мы закрыли дверь и оставили ключ под ковриком на удачу. Не знаем, для кого, может, для других, может, для себя.
Подходящую для новой жизни квартиру в Улан-Баторе Марина нашла на сайте «Unegui». Там сами владельцы выкладывают объявления о том, что сдают или продают квартиры. Цена арендуемой квартиры оказалась для Марины доступной, но она всё равно выше, чем до объявления о мобилизации.
– Пока мы работаем с российскими работодателями и получаем гонорары в рублях. И пока у нас есть возможность без ущерба для рабочего процесса не говорить руководству о своем местонахождении. Мой муж программист, я – работник гуманитарной сферы. Нам повезло, что хотя бы один из нас имеет профессию, с которой можно искать возможности для заработка на международном рынке труда. Мой же выход сейчас такой – либо переучиваться на другую специальность, либо расширять квалификацию. Пока я продолжаю работать в своей сфере, но прохожу онлайн-курсы и буду овладевать техническим инструментарием. Конечно, надо ещё улучшать свой английский.
Марина считает, что миграция из страны в страну должна стать новой нормой в образе жизни большинства людей. В этом направлении, возможно, лежит выход для всего человечества.
Если смена страны проживания перестанет восприниматься как какой-то значительный поступок в жизни человека, тогда, может, и граница перестанет восприниматься как что-то, что надо любой ценой сохранять, охранять и расширять с помощью военных действий.
А люди будут лучше знать о том, что везде на земле живут такие же люди, и никакие культурные отличия не создают принципиальной разницы между ними.
Российской политикой Пурбо Дамбиев активно интересовался только в студенчестве. Он окончил исторический факультет Бурятского государственного университета. Изучал разные леворадикальные идеи – коммунизм, анархизм, опыт Ирана. Пурбо участвовал в акциях прямого действия, прямого политического высказывания. Вместе с товарищами разрисовывал здания суда, администрации города, министерства природы. Писал на них «мы против коррупции» и «душить коррупцию, а не свободу». Однажды его поймали и инкриминировали статью УК РФ № 214 ч.2 – «вандализм». Парню ограничили свободу на два года, он ходил с электронным браслетом.
Со временем Пурбо разочаровался в политике из-за апатии и конформизма жителей Бурятии. С 2013 года Пурбо Дамбиев занимался бизнесом, общественной деятельностью, развивал паблик «Бурятская поэзия», организовывал литературные вечера, работал в муниципальной библиотеке Улан-Удэ №13. Он, как и Марина, планирует осесть в Монголии надолго.
– У меня была полноценная жизнь, но, когда началась спецоперация, ей пришел конец. Я не мог закрыть глаза и жить дальше, как прежде. Начал готовиться к отъезду из России 24 февраля. К маю завершил свои дела, уволился, сделал заграничный паспорт и приехал в Монголию для того, чтобы разузнать, смогу ли в этой стране жить, какое тут законодательство, позволяет ли оно остаться иностранцу надолго. Весной жителей Бурятии в Улан-Батор приезжало достаточно много, но массового потока всё же не было. Я выяснил много чего про Монголию, но остаться тогда не смог. У меня не было необходимой суммы, чтобы оплатить обучение в университете, получить учебную визу и легально находиться в стране. Летом я приехал в Улан-Удэ, вновь организовал пару творческих вечеров российских поэтов и поэтесс, а в августе уехал в деревню, чтобы помочь родственникам – как раз начинался сенокос. В день, когда началась мобилизация, я вновь отправился в Улан-Батор, поскольку знал, где конвертировать деньги, купить сим-карту, остановиться на ночлег. Сел на обычный туристический автобус. Стоимость билета была 6 тысяч рублей – это вдвое дороже, чем до мобилизации. В автобусе, где было 60 посадочных мест, сидело 58 мужчин. 50 из них были этническими бурятами.
Пурбо Дамбиев создал в Улан-Баторе информационный центр. К нему в качестве волонтёров присоединились этнические буряты и бурятки, которые давно перебрались в Монголию. У команды несколько направлений работы: встречать людей на вокзалах, искать им ночлег, размещать, консультировать по самым разным вопросам – как найти работу, устроить детей в школу и садик, легализоваться, обменять по выгодному курсу рубли на тугрики – местную валюту. Офис бурятского информационного центра расположен на так называемой «улице менял» – «Найман шарга».
– В первые дни мы из-за жуткой усталости не записывали тех, кому помогали, а именно тогда был основной поток людей. Начали вести внутреннюю статистику, чтобы эффективнее помогать и выстраивать свою работу, спустя две недели, наверное. С 5 октября до конца 2022 года через наш центр прошло около 1800 человек. Недавно у нас появился легальный юридический статус и название. Поначалу мы хотели «с нуля» самостоятельно создать здесь фонд. Но выяснилось, что это трудный и долгий процесс особенно для иностранцев. Нам на помощь пришел монгол. Он юрист. У него уже была зарегистрированная общественная организация, в 2023 году он планировал заниматься благотворительной помощью жителям Монголии. Организация называется «Шинэ хувилбар» в переводе на русский это «Новый вариант». Мы договорились, что станем подразделением этой некоммерческой организации. Таким образом у нас появился счет в банке. Мы смогли собирать пожертвования и тратить их на помощь россиянам, спасающимся от призыва, и на выплату небольших гонораров волонтерам.
Консультацией бурятского информационного центра «Шинэ хувилбар» воспользовалась и Марина Дабаева. Она связалась с Пурбо, приехав в Монголию.
– Из Улан-Удэ мы не предпринимали конкретных шагов по обустройству в Улан-Баторе, да и ребята с этим не смогли бы нам помочь, потому что таких людей, кто сидит в Улан-Удэ и задает разные вопросы, много. На все вопросы ответить подробно не представляется возможным, тем более планы у людей могут меняться. Приехав в Улан-Батор, мы получили поддержку по конкретным вопросам. Спрашивали: где обменять рубли на тугрики, как найти хороших риэлторов, как попасть в эмигрантские чаты, чтобы общаться, в какие магазины лучше ходить? Нам также очень помогли люди, которые «сидят» в чатах. Всегда находился человек, который не отказывался рассказать про то, как действовать в Монголии. Например, мы узнавали про курсы монгольского языка. А ещё выяснили, что можно найти людей, которые помогут устроить просмотры квартир русскоговорящим людям, желающим снять жильё.
Пурбо говорит, что у команды нет ресурсов активно развивать социальные сети, но им удалось сделать сайт. В нем указано как получить помощь от центра, полезные контакты юристов, нотариусов, риэлторов, переводчиков, врачей. Там регулярно публикуются новости о дате бесплатных уроков монгольского языка и выдаче продуктового набора нуждающимся.
– Оказанная нами помощь и поддержка была очень кстати для большого количества людей, так как многие никогда не путешествовали, не ездили даже внутри России. Это не очень обеспеченные люди, они жили относительно нормально – но вот случилась угроза жизни, и они уехали. Этнические буряты не знают монгольского языка. Многие не знают и свой родной язык – бурятский. Если бы они его знали, то адаптироваться было бы проще. В бурятском и монгольском много схожих слов. Хочу отметить, что многие этнические буряты, которые были вынуждены покинуть Россию, волонтёрили от своего имени самостоятельно. Были и буряты, которые уже несколько поколений живут в провинциях Дорнод, Хэнтий, в Селенгинский аймаке. Они очень близко к сердцу восприняли нашу боль и поддерживали, помогали, чем могли. Монголы и монголки, которые никак не связаны с Россией, тоже откликнулись и брали к себе на ночлег совершенно незнакомых людей.
Исход
В каком-то смысле жителям Бурятии, которые спасались от мобилизации, повезло. До Монголии, с которой установлен безвизовый режим, три часа езды. Из столицы республики Улан-Удэ до приграничного города Кяхта 230 километров. 22 сентября на пункте пропуска выстроились очереди из автомобилей длиною в несколько километров.
Сотрудники фонда «Свободная Бурятия» немедленно бросились на помощь. Они подключили юристов и стали рассказывать землякам, как отказаться от вручения повестки, разъясняли, кто подлежит мобилизации. Кроме этого нашли с десяток водителей автобусов, которые эвакуировали людей в Монголию.
– Организовали десять автобусов. Мы бесплатно вывозили людей. В том числе еще и потому, что получили много пожертвований от уроженцев республики. Я очень благодарна нашим волонтёрам, которые вели чаты, составляли списки, договаривались с шоферами. Некоторые из них, кстати, повысили цены. Это цинично, на мой взгляд. Когда одним нужна срочная помощь, другие делают деньги, – рассказывает Виктория Маладаева.
В первые дни мобилизации появились дополнительные рейсы из Улан-Удэ в Улан-Батор. Обычно в столицу Монголии два вылета в неделю: во вторник и субботу. Билеты стоили от 17 тысяч рублей. Но на 24, 25 и 28 сентября цена перелёта возросла до 40 тысяч. Однако даже при такой стоимости билеты раскупили мгновенно.
По данным фонда «Свободная Бурятия», в Монголию в первые недели мобилизации выехали порядка 20 тысяч жителей из республики с населением почти в один миллион человек. Республиканские СМИ почти не писали об этом. Зато глава Бурятии Алексей Цыденов в своем телеграм-канале высказался о тех, кто не хочет принимать участие в боевых действиях и выехал из страны. Правда без цифр. Наверное, чтобы не напугать своих подписчиков:
«Уехал. Сбежал за границу. Спрятался за мамкину юбку. Читать и слушать неприятно. Позорно. На самом деле это только унижает наш народ, который не такой. Наш народ – это те мужчины, что стоят в строю. Это те женщины, которые их провожают, любят, ждут, плачут, но верят и поддерживают. Спокойно. С достоинством».
Другой высокопоставленный (правда, в прошлом) чиновник – бывший президент Монголии Цахиагийн Элбэгдорж 24 сентября записал видеообращение. Он призвал мужчин не воевать в Украине и бежать от мобилизации в Монголию, где уже в течение нескольких поколений живут 45 тысяч бурят:
«Я знаю, с самого начала этой кровавой войны этнические меньшинства, которые живут в России, пострадали наибольшим образом. А буряты, тувинцы и калмыки пострадали больше всех. Они использовались как пушечное мясо. Сотни пропали без вести. Тысячи были убиты. Мы, монгольцы, встретим вас с распростёртыми объятиями и открытым сердцем», – заявил бывший глава Монголии.
Промышленный фотограф Марк Агнор послушал бывшего президента. В Монголию он выехал на своем новом автомобиле, который купил 21-ого сентября. Уехал с сыном и женой – этнической буряткой.
– Узнав про мобилизацию, я, разумеется, испытал стресс, – рассказывает Марк. Увидел видеоролик, как в деревнях мужчин грузят в автобусы и увозят в Улан-Удэ. Мы быстро собрали вещи, забрали сына из садика и в 6 вечера выехали в сторону Кяхты. Решили ехать на своем авто, чтобы по Монголии было удобно перемещаться. Мы давно планировали уехать из России. Несколько раз участвовали в лотереях green card, пытались получить туристическую визу в США. Мои родители живут в Америке, отчим американец, но я родился в России. Мобилизация стала последней каплей, чтобы, не раздумывая, уехать.
Марк бывал в Монголии прежде и хорошо знаком с культурой этой страны. За месяц до своего экстренного выезда он был с семьёй в Улан-Баторе. Стоимость услуг и товаров тут ниже, чем в России, поэтому релокация не сильно ударила по бюджету
– На границе стояли 12 часов. Из них часов 8 провели в очереди, а 4 часа ушло на прохождение таможенного досмотра. А месяц назад за 35 минут границу проходили. Пограничники спрашивали про цель визита, я ответил «туризм». Хотя все всё прекрасно понимали. Мы заселились в гостиницу, переночевали, а утром я пошёл знакомиться с её директором. Объяснился перед ним и попросил скидку за длительное проживание. Директор с пониманием отнёсся к моей просьбе. Сотрудники отеля сделали скидку. Однажды на улице к нам подошла монгольская бабушка и по-русски спросила: вы из России? Когда я ответил ей «да», то она расплакалась. Она переживала за судьбу россиян, и была не согласна с решением российских властей. Просто стояла и плакала вместе с нами. В России у меня была хорошая жизнь и приемлемые заработки. В моей стране много потрясающих людей, невероятная природа, красивые города, богатая история. Но то, что происходит сейчас – безумие.
В Улан-Баторе Марк с супругой пробыли недолго. В конце октября они продали машину, чтобы были деньги на полёт в США. Сначала семья с пересадками добралась до Мексики, оттуда перебралась в Америку. Сейчас Марк, его жена Юлия и их 4-летний сын в городе Спокан. Они говорят, что впервые за долгое время чувствуют себя в безопасности.
В Улан-Батор уехал и артист государственных театров «Ульгэр» и «МХТ» Константин Осодоев. О мобилизации он узнал во время репетиции и в тот же день – 21 сентября – выехал с друзьями в Монголию. У Константина есть военно-учетная специальность. Он разведчик и служил срочную службу в специальных войсках. Полгода службы провел на Северном Кавказе.
– Я считал, что мне нужно пройти службу в вооруженных силах. Но быстро разочаровался в армии из-за того, что с военнослужащих, которые не могли постоять за себя, собирали деньги. Нам платили около двух тысяч рублей, а половину забирали. Говорят же, армия – маленькая проекция России. Так оно и есть. Порядочные офицеры в армии, конечно, есть, но их мало. После новости о мобилизации мы с коллегами остановили репетицию. Всем стало не до этого. Я был в растерянности, потому что понял, что подхожу под все параметры. Посыпались сообщения и звонки от родных и друзей. Они просили меня срочно выезжать из Улан-Удэ. Я был подавлен и даже сомневался. Не мог я смириться с мыслью об эмиграции и пытался убедить себя, что может быть пронесёт. К тому же у меня не было денег на поездку, но родственники мне помогли. Я быстро сложил в сумку вещи и через пару часов за мной заехали приятели. К вечеру мы были в Кяхте. Затор на границе был небольшой, потому что основной поток людей отправился туда позже. Мы оставили машину, на которой приехали, в Кяхте. Пересекали границу пешком. Пройдя российский контроль на КПП, мы попросились в автомобиль к монголке. Она говорила по-русски и знала про мобилизацию. Женщина нам очень сочувствовала и довезла до Сухэ-Батора. Я ей безмерно благодарен за помощь.
Директор театра, в котором работал Константин, отнеслась с пониманием к его решению уехать. Сначала артист оформил отпуск.
Константин надеялся, что военные действия закончатся, режим поменяется и он сможет вернуться. Однако спустя месяц, когда стало ясно, что набор мобилизованных на фронт продолжается, Константин написал заявление об увольнении.
В качестве причины ухода из государственного театра он написал, что не согласен с действиями российских властей, не поддерживает спецоперацию и не готов в ней участвовать.
– После 24-ого февраля я решил, что несмотря ни на что останусь в Бурятии и буду менять мир и людей с помощью искусства. Мне было очень сложно. Я всегда отказывался от участия в патриотических мероприятиях. Считаю, что сейчас это неуместно. Это вызывало жаркие споры в коллективе, но я всегда мог постоять за себя. Однако после 21 сентября я просто не могу жить в России. Самая главная причина, почему я покинул родные места, это то, что меня хотели заставить убивать людей, которые защищают свою страну!
Добравшись до Улан-Батора, Константин и его друзья сняли квартиру. Каждому нужно было платить по пятьсот рублей в сутки. Выходило накладно. Пришлось переехать в квартиру с арендной платой дешевле. Но и в ней Константин не задержался. Спустя полтора месяца он уехал в Мексику, а 19 января перешел границу с США. Константин пока не знает, чем займётся в Америке и очень тоскует по Бурятии.
Баин Дашиев с семьёй тоже сейчас в Америке. В Нью-Йорк он приехал в середине января. До этого несколько недель провел в Монголии, Казахстане и Мексике. Эмиграция Баина началась 21 сентября. Тогда он сел вместе с братьями и друзьями в эвакуационный автобус, организованный фондом «Свободная Бурятия», и выехал в Улан-Батор.
– Я всегда знал, что не буду участвовать в продолжении насилия, которое происходит в отношении украинского народа. 21-ого сентября я был в смятении. Жена, которая осталась в Улан-Удэ, поддержала меня в решении уехать. В эвакуационном автобусе были в основном мужчины от 18 до 50 лет. Некоторые из них впервые выезжали за границу. Заметил, что многие были одеты очень просто, у кого-то толком не было вещей. Я понял, что они были не готовы выезжать и осознал, что теперь мы не туристы, которые едут посмотреть на достопримечательности соседней страны, мы – беженцы, эмигранты.
Баин и его друг Баир решили помогать жителям Бурятии, спасающимся от мобилизации в Монголии. Спустя пару дней после приезда в Улан-Батор они вернулись в приграничный город Алтанбулаг, чтобы консультировать и поить чаем земляков. Купили продукты, посуду, термопоты и организовали на трассе пункт горячего питания. Чтобы выделяться, сделали наклейку на авто. На ней флаг Бурятии и слово «aid», по-английски – «помощь».
– Наливали чай и кофе, готовили бутерброды, консультировали по мелким бытовым вопросам, поскольку люди ехали в другую страну с разной степенью подготовки. Кроме этого, мы арендовали в отеле номер на шесть человек, чтобы люди могли переночевать и отдохнуть. Работали преимущественно по ночам, днём люди как-то сами справлялись. Для нас было важно поддержать земляков, подставить им своё плечо, объяснить, что жизнь на этом не закончена. Так мы отработали три ночи. Порой даже останавливали эвакуационные автобусы, размахивая фонариком. Мы быстро заходили в автобус и объясняли водителю, что нужно сделать недолгую остановку, чтобы за это время, все, кто желает попили чай, согрелись, проконсультировались, успокоились. Каждую ночь водители 2-3 автобусов делали остановки. Некоторые люди, выходившие из автобуса, жертвовали нам деньги. Это было приятно. 27-ого сентября мы поняли, что острой необходимости в нас нет и свернули свое волонтёрство.
Баин – предприниматель и считает себя свободным от обязательств перед начальством. А вот многим наёмным сотрудникам, которые уехали из-за мобилизации, по словам Баина, пришлось вернуться спустя пару недель. У некоторых закончились отгулы, отпуска и сбережения. А кто-то, пожив в тихой Монголии, успокоил нервы и решил вернуться домой. Возможно, кого-то из них всё же мобилизовали, предполагает Баин.
30 сентября глава Бурятии заявил, что задание по мобилизации в республике выполнено и дальше военкоматы будут работать только с добровольцами. Однако спустя пару недель Алексей Цыденов признался, что «идёт сокращённый донабор по мобилизации». До каких пор «донабор» будет продолжаться, он не уточнил.
– Монголы нас хорошо принимают, сопереживают нам. Я чувствую, что они неравнодушны и относятся со снисхождением в каких-то моментах. Например, я припарковался в неположенном месте и сидел с аварийками. Полицейский спросил: что вы тут делаете? Я частично по-бурятски и немного по-монгольски объяснился. Он ответил: без проблем! Штраф не выписал. Квартиру снять было трудно. Их в Улан-Баторе сдают на долгий срок и с большим депозитом, но мы всё таки нашли подходящий вариант. В Улан-Баторе я провел два месяца, а потом решил вернуться в Улан-Удэ. В течение нескольких недель мы с супругой всё продали – квартиру, машину, бизнес – и в середине декабря уехали в Казахстан, а оттуда в Мексику. Я люблю Россию и Бурятию. Всегда ходил на выборы, протесты, вел просветительские беседы о политике со своим окружением, высаживал деревья во дворе своего многоквартирного дома, смастерил скамейки и установил их на детской площадке. Но я не могу смириться с тем, что сейчас происходит в стране. Грустно осознавать, что, вероятно, больше не получится съездить на Байкал, на землю своих предков, увидеть родных. Но я бурят, представитель кочевого народа. Я справлюсь!
Фрилансер Артём после объявления о мобилизации сначала уехал к родственникам в деревню, а потом понял, что находиться там опаснее, чем в Улан-Удэ и выехал на поезде в Улан-Батор. Артем проходил службу в ракетных войсках и вполне мог быть мобилизован.
– Никогда не думал, что буду жалеть о прохождении срочной службы в армии, – рассуждает Артём. Это были 2010-2011 года, тогда мне казалось, что это отличная школа жизни. И, действительно, с друзьями, которых я приобрёл во время службы, мы дружим по сей день. Что касается полученной мной военной подготовки, это был детский сад. Я могу с уверенностью сказать, что состояние наших вооружённых сил плачевное. Большая часть обмундирования была советской. Компетентных специалистов, разбирающихся в том, как запускать ракеты, на всю часть было два человека. Оба уже старики. Когда объявили о мобилизации, я прочитал указ президента и понял, что подхожу под её условия. Мне стало страшно, и я разозлился. Часть моей работы происходит удаленно. А ближайшее моё очное участие подразумевается только весной. Возможно, всё уже закончится, кто знает. В моих договорах обычно есть пункт «форс-мажорные обстоятельства», если это не они, то что?
В Улан-Баторе Артёма встретили друзья. Они помогли найти жильё на первое время, а потом и работу. Сейчас Артём выполняет заказ для местного жителя. Договорились, что это будет бартерная сделка – выполненная работа взамен на проживание в общежитии.
– Мы с женой решили не строить долгосрочных планов. Буду находиться в Монголии, сколько потребуется. Мой дом – это моя семья. Если мы будем вместе, то не так уж важно в какой стране. А в России сейчас велика вероятность расстаться навсегда. Я бы, конечно, хотел вернуться и уверен, что вернусь. Заметил, что во мне абсолютно пропал страх. Меня страшит новое и неизведанное. А вот страха, что моя жизнь мне не принадлежит, и ею могут распорядиться, больше нет. Я отдаю себе отчёт, что мои опасения совершенно не сопоставимы с тем ужасом, который сейчас испытывают жители Украины. Мне становится тяжело, когда думаю о том, что будет с россиянами после того, как выжившие на фронте мужчины, вернутся домой. Они ведь не будут такими, какими были. Любые военные действия – школа расчеловечивания. Тело живое, а человека в нём нет. Там такое внутри… не голова, а ларец кошмаров.
«Старший брат»
«Курица – не птица, Монголия – не заграница», – так говорили в СССР. Действительно, государство в Восточной Азии советскими гражданами воспринималось как 16 республика. Дружба Монголии и СССР окрепла в 1939 году после боёв на Халхин-Голе. Тогда советско-монгольские войска победили напавшие на Монголию вооруженные силы Японии. А летом 1941 года Монголия одной из первых стала оказывать экономическую помощь Советскому Союзу: передавала деньги, тёплую одежду, продовольствие, выносливых лошадей. Уже с 1943 года монголы помогали восстанавливать разрушенные города и народное хозяйство.
Взаимоотношения властей современной Монголии с российским государством изменились, но остаются прочными. Нынешнее правительство пытается сохранять строгий нейтралитет по поводу военной операции в Украине. Тем не менее Монголия пошла навстречу приезжим. Чиновники позволили иностранцам продлевать учебную визу, не выезжая из Монголии. Ранее человеку необходимо было продлевать её в своей стране, чтоб сохранить легальный статус в Монголии. Такая поблажка действовала до 31 декабря 2022 года и, возможно, действие этого распоряжения будет продлено.
– Почему буряты бегут в Монголию? А куда им ещё бежать? Это же для них обетованная земля, – рассказывает историк Владимир Хамутаев. – И, к слову, Монголия – демократическое государство – одно из немногих во всём Центрально-Азиатском регионе. Монголы смотрят на демократию в Японии и Южной Корее и учатся у этих стран. Монголы свободно критикуют решение властей, и их там никто не сажает в тюрьму. Это важный показатель демократизации общества. Монголия сейчас придерживается нейтралитета, чтобы в республике было политическое, экономическое спокойствие и стабильность. Она зажата между двумя непростыми соседями – Россией и Китаем. Правительство проводит корректную политику со всеми странами, торговые отношения важнее всего.
После начала мобилизации в Улан-Баторе появилось много языковых школ и центров монгольского. Посещая их, можно получить визу образца «Е3» и легально жить в Монголии. Такие курсы сейчас проходит Пурбо. О них задумалась и Марина Дабаева с супругом, потому что суммарный срок пребывания россиян на территории Монголии без виз не должен превышать 90 дней:
– Мы хотели бы легализоваться в Монголии на основе учебной визы. Языковые курсы дают право учить монгольский в течение года и находиться в стране на законных основаниях. А дальше будем смотреть, какие у нас возможности по зарабатыванию денег фрилансом, реально ли найти предложения от местных работодателей. Я только сейчас понимаю, что это самое сильное впечатление от переезда: сейчас мы уже имеем планы на целый год, невиданная роскошь! Ещё месяц назад это было просто невозможно представить. Довольно жуткое ощущение, что эта радость возможна только потому, что сейчас мы находимся с другой стороны границы.
Работодатели Монголии активно трудоустраивают россиян в таких отраслях как строительство, доставка, бьюти-сфера, частные медицинские клиники, ремонт бытовой техники, автомобилей, IT. Однако большинство наших соотечественников работает нелегально. Монгольское законодательство обязывает иностранцев платить высокие налоги – около 800 тысяч тугриков (почти 16 тысяч рублей) в месяц при средней зарплате полтора миллиона тугриков (30 тысяч рублей). Поэтому, получив учебные визы, россияне посещают курсы монгольского и работают нелегально везде, где только могут.
По данным Пурбо Дамбиева, сейчас в Монголии находятся около 5 тысяч россиян. А всего с сентября их приехало порядка 30 тысяч.
Подавляющее большинство из них въехали в Монголию из Бурятии. 80% прибывших в Монголию использовали своё новое пристанище в качестве транзита, чтобы ехать дальше – в США, Корею, ЕС, Израиль, Юго-Восточную Азию.
Если начнется очередная волна мобилизации, то сотрудники бурятского информационного центра готовы и дальше помогать россиянам, которые приедут в Монголию. Однако Пурбо Дамбиев считает, что наплыв людей будет меньше, поскольку те, кто хотел и мог уехать, уже это сделали.
– Мы полностью обкатали систему помощи, наши алгоритмы уже выверены, мы помогаем оперативно. Сейчас гораздо проще помогать, потому что мы сами уже выяснили всю информацию в местных чатах, и во время живого общения с гражданами Монголии. Пока идут боевые действия, буду координировать работу волонтеров бурятского информационного центра и помогать людям. Но даже когда они завершатся, у нас останутся деловые связи с монголами, и мне бы хотелось, чтобы Бурятия и Монголия плотнее сотрудничали. Много бизнес-идей мы отложили на будущее и реализуем их в мирное время.
Александра Гармажапова*, президент фонда «Свободная Бурятия» тоже активно занимается организацией волонтерских сетей для помощи приехавшим россиянам. Два месяца она работала с местными активистами и представителями правозащитных организаций в Казахстане. Александра считает, что Казахстан и Монголия показали решительную готовность помогать россиянам, бегущим от мобилизации. Эта готовность проявилась в самых разных аспектах, начиная от оплачиваемых местными жителями обедов, до предоставления бесплатного жилья и всевозможных консультаций по юридическим, иммиграционным вопросам.
– Важно заметить, что огромная часть помощи идёт от обычных людей, которые сопереживают и поддерживают мужчин и женщин, принявших решение уехать из России. Наш фонд рекомендует изучать государственный язык страны, которая предоставила приют, по одной простой причине – мы считаем, что нет лучшего способа проявить уважение к культуре и народу, чем выучить язык страны, в которую вы приехали. Так называемая спецоперация в Украине носит исключительно шовинистский характер, где Россия выступает агрессором, называя украинский язык языком «селюков», и наивно полагает, что украинцы должны говорить на «нормальном» русском языке, что конечно, показывает имперский настрой действующей власти по отношению к территориям, которые она присоединила. Поэтому знание и умение говорить на государственном языке, например, Казахстана или Монголии, – это в первую очередь благодарность, это показывает непринятие имперской политики российских властей.
*Александру Гармажапову минюст РФ считает иноагентом.
Анна ЗУЕВА
