В России число погибших от наркотиков детей и подростков выросло в 2,5 раза за последние пять лет. Об этом сообщил начальник главного управления по контролю за оборотом наркотиков МВД РФ Иван Горбунов. По его сведениям, увеличивается и число несовершеннолетних, которые совершили преступления, связанные с наркотиками «в форме соучастия». Представитель МВД ожидает, что эта тенденция сохранится до конца года.
Редакция «Продолжение следует» решила выяснить, почему российские подростки стали умирать чаще и что еще можно сделать в России, чтобы число таких смертей уменьшилось. Для этого мы поговорили с экспертами, которые давно работают с наркопотребителями: автором проекта Drugmap.ru Алексеем Лаховым, юристом проекта Hand-help.ru Арсением Левинсоном и врачом-психиатром Open Mind Clinic Артемом Ефремовым. Все они единодушны: такая высокая смертность среди подростков объясняется тем, что за последние несколько лет изменились как сам рынок наркотиков, так и способ их получить.
Сейчас популярностью пользуются синтетические вещества — спайсы, «соли», сильнодействующие опиаты, передозировки которых приводят к смерти. Чего нельзя было бы представить в случае с наркотиками растительного происхождения.
Появились и так называемые «дизайнерские» наркотики — китайские синтетические вещества, отмечает Арсений Левинсон. Они значительно дешевле растительных, но создают тот же эффект, что и тетрагидроканнабинол. По словам всех трех экспертов, последствия употребления таких наркотиков абсолютно непредсказуемы. Так, от опиоидов может остановиться дыхание, что приведет к смерти.
Кроме того, купить наркотики стало проще — через даркнет или «Телеграм». Сейчас, как рассказывает Алексей Лахов, не нужно даже искать наркодилера, дежурить у его подъезда — достаточно просто загуглить нужное название и прийти за закладкой.
По словам Арсения Левинсона, смертность растет в том числе из-за того, что нет посредника в виде этих самых наркодилеров. Как ни парадоксально, но раньше они выступали не только продавцами, но и своего рода наркопросветителями: могли объяснить, как действует то или иное вещество, как себя обезопасить в случае передозировки. Сейчас подростки забирают закладки и могут даже не знать, что за вещество у них на руках. К тому же закладки часто путают. Иногда, говорит Левинсон, ребята могут умереть целой компанией, потому что употребили не то, что планировали.
Правда ли все так плохо?
По данным Росстата, в 2021 году было зарегистрировано более 21 тыс. случаев отравлений от наркотиков. Это на 17% больше, чем годом ранее. Смертельных исходов тоже было много — около 10 тыс., что также больше, чем в 2020 году.
По данным Минздрава за прошлый год, число наркопотребителей в России оценивается в 400 тыс. человек. Алексей Лахов добавляет: госотчеты всегда не успевают за реальным положением дел, поэтому в реальности цифры катастрофичны. Так, число наркопотребителей по всей стране точно превышает несколько миллионов. В частности, это коррелирует с данными по передозировкам.
Как подчеркивает Алексей Лахов, проблема российской статистики упирается в том числе в то, что нет токсикологической базы, которая позволит выяснить, какими наркотиками отравились люди. Как следствие, неизвестно, что на самом деле они употребили. Так, в 2021 году почти половина отравившихся наркотиками пострадала от неуточненных веществ или психодислептиков. Как отмечает Лахов, если из-за наркотиков отказали почки или произошел перегрев организма, людей могут даже не вносить в список умерших от передозировки.
Чем усугубляется ситуация?
На практике, когда у человека случается передозировка, люди боятся вызвать скорую помощь. Ее приезд сопряжен с приездом полиции, которая обязательно составит административный протокол, даже если не будет доказано хранение наркотиков, говорит юрист Арсений Левинсон.
В случае с подростками ситуация усугубляется тем, что они сразу попадают в систему уголовного судопроизводства: их могут допрашивать как свидетелей, сделать обвиняемыми по факту сбыта веществ. Естественно, что подросток сразу оказывается под давлением, репрессиями, его ставят на наркоучет в психдиспансер, на учет в школе, об этом узнают родители, учителя, одноклассники. И в случае с подростками полицейские, чтобы установить наркосбытчика, «всегда копают глубже», отмечает Левинсон.
— Если число передозировок растет, тогда зачем с наркотиками воевать? — задается вопросом Алексей Лахов. — Война ведется не с ними, а с наркопотребителями. Люди даже боятся вызвать скорую помощь из-за наряда полиции. И когда человек откроет глаза в токсикологическом отделении, его будет ждать штраф за немедицинское потребление. Люди боятся попасть в систему государственного диспансерного наблюдения, поэтому думают несколько раз, прежде чем вызвать скорую даже для друзей.
Нередки случаи, когда ребята отвозят товарищей в больницу, бросают прямо у дверей или вообще ничего с этим не делают и просто убегают.
Как отмечает врач-психиатр Артем Ефремов, стигматизация наркопотребления ведет в том числе к тому, что и родители, узнав о проблемах ребенка, боятся прийти к специалисту. Якобы из-за суицидальных или депрессивных настроений подростка сразу поставят на учет в больницу, в будущем он не сможет водить машину или устроиться на работу. Однако именно психические расстройства, как, например, пограничное расстройство личности, в разы увеличивают риск, что подросток начнет употреблять психоактивные вещества. Несвоевременное обращение к врачу усугубляет ситуацию, говорит психиатр.
Почему подростки все равно употребляют, несмотря на антипропаганду наркотиков?
По мнению всех трех экспертов, опрошенных редакцией, подростки в России в большинстве своем предоставлены сами себе. Неумение справиться с чувствами, отсутствие возможностей для самореализации, насилие в семье и школе приводят ребенка к поиску простого выхода. Часто они видят такой выход в алкоголе и наркотиках.
Как подчеркивает Артем Ефремов, лекции о вреде запрещенных веществ в школах делаются «для галочки», а не из реального желания помочь.
— Если папа бьет ребенка и его маму, то никакая лекция, что наркотики — это плохо, обстановку в семье не изменит. Точно так же она не поможет, если из-за социальных трудностей мама вынуждена работать на трех работах, не уделяя внимание ребенку. Безусловно, лекции могут помочь что-то прояснить, но убрать стимул, который побуждает уйти в другую реальность и избавиться от проблем на время, они не смогут, — отмечает специалист.
О том, что у нынешней профилактики наркопотребления среди подростков нет никакой эффективности, говорит и автор проекта Drugmap.ru Алексей Лахов. Он отмечает: сейчас школьные психологи приглашают правоохранителей, которые тестируют детей на наркотики, выявляют ничтожное количество употребляющих и отчитываются о своей успешной работе. Но вместо этого нужно учить детей работать с чувствами, эмоциями, установками, помогать находить выход из сложных ситуаций не в деструктивном русле. Ведь именно из-за неопытности, не до конца созревшей системы ценностей и недооценки рисков подросток начинает употреблять, уверен Лахов.
Арсений Левинсон также считает, что школьные лекции никак не помогут подростку чувствовать себя важным и нужным. В том числе из-за того, что сейчас в России дети никак не могут реализоваться в общественной жизни, кроме как в «казенной ура-патриотической активности».
— В школах нет нужных программ снижения вреда от наркотиков, профилактики передозировок среди несовершеннолетних, зато есть бессмысленные, запугивающие уроки, где говорят: если один раз употребите — на всю жизнь станете наркоманами и пропащими людьми. Это создает чудовищную стигму, благодаря которой человек с большей вероятностью станет наркозависимым, — считает Левинсон.
Что еще можно исправить, чтобы смертей в России стало меньше?
Эксперты говорят: сейчас, в условиях, когда в России действует карательная наркополитика и детям становится все сложнее быть услышанными, нет определенных мер, которые помогли бы снизить подростковую смертность. Все три специалиста считают, что нужно кардинально менять подход как в законах, так и в отношении людей к наркопотреблению.
— В Исландии, да и в России, были программы по принципу «равный равному» с тренингами, как подросткам говорить с друзьями о наркотиках, как предлагать альтернативу и что делать, если им предлагают попробовать, — говорит Алексей Лахов. — Кроме того, родители могли бы больше говорить с детьми, направлять их к психологам, но делать это не в морализаторских категориях, а пытаться понять, почему подросток начал употреблять.
Родители должны делать это достаточно аккуратно, бережно и нежно, а не сразу рвать на себе волосы и думать, что разовое употребление приводит к конченной наркомании и что надо срочно запрятать ребенка в какую-то частную клинику, заплатить кучу денег и получить непонятный результат.
Врач-психиатр Артем Ефремов считает: пока подход к помощи наркопотребителям в стране не изменится, никакие программы не смогут изменить ситуацию.
— Это, к сожалению, вершина айсберга той проблемы, которую нельзя решить без глобальных изменений, — говорит специалист. — Что сейчас может сделать государство? Как минимум не закручивать гайки российским НКО, которые помогают детям справиться с проблемой. Но это уже происходит и только затрудняет работу.
Юрист проекта Hand-help.ru Арсений Левинсон подчеркивает: сейчас политику в области наркотиков определяют силовики. Ничего другого они предложить не могут, и, по их представлению, никаких мер предлагать не нужно.
— Расходы на здравоохранение сокращаются, а детских государственных реабилитационных центров нет. Наркотики, несмотря на отчеты правоохранителей об успешно закрытых нарколабораториях, продолжают оставаться доступными.
Но нужно начать с простых решений. Снять с врачей погоны, чтобы подростки могли обращаться к медикам анонимно, создать психологические программы профилактики. Чтобы помощь не ограничивалась только уголовными делами, —
отмечает эксперт.
Маргарита ШЕХОВЦОВА
