С 1 декабря этого года в России будет действовать единый реестр иностранных агентов. И если раньше это были четыре разных списка только с ФИО, то теперь информация о гражданах, в деятельности которых можно обнаружить признаки «иностранного влияния», будет шире. В реестре будут указываться СНИЛС, ИНН и дата рождения лица и статья закона, за которую его признали иноагентом.
Как объяснила «Продолжение следует» медиаюрист Светлана Кузеванова, этот шаг законодателей можно расценить скорее как прагматику, чем как ужесточение.
— Реестр критиковали за то, что туда попадали люди с одинаковыми ФИО и нельзя было понять, кого именно признали иноагентом. Известный активист Кир Федоров из Петербурга рассказывал, что после присвоения ему этого статуса не было понятно, о нем речь или о другом блогере, — говорит Кузеванова. — Также нужно учитывать, что людям в большинстве случаев не приходили уведомления от Минюста. Каждый раз, в пятницу вечером, кто-то узнавал о своем статусе из списка на сайте ведомства. Идентификация, уточнение были необходимы.
Однако, подчеркивает медиаюрист, ей «непонятно», почему именно такой набор персональных данных будет публиковаться в реестре.
— Когда мы говорим об использовании персональных данных, должна быть цель, связанная с законными основаниями. Если мы размещаем эти данные, нужно знать для чего, — говорит Светлана Кузеванова. — Понимаю, что законодатели, видимо, хотели, чтобы было как можно больше информации, позволяющей точно идентифицировать человека. Но зачем потребовались именно ИНН и СНИЛС — не могу предположить. Не достаточно ли было указать только дату рождения?
При этом, мне кажется, с этой информацией ничего нельзя будет сделать. Это не паспортные данные и место регистрации, которые являются более чувствительными с точки зрения рисков.
Председатель регионального отделения движения «Голос» в Тверской области Артем Важенков попал в реестр СМИ-иноагентов в середине января этого года вместе с главредом «Медиазоны» Сергеем Смирновым. В разговоре он также, как и Кузеванова, отметил, что это облегчает чиновникам работу.
— Полных тезок Сергея Смирнова, который стал иноагентом одновременно со мной в тот же день, в России очень много. Нужно понимать, что в список будут вносить людей сотнями, а может быть, даже и тысячами. И это своего рода подготовка к этому действию, — рассуждает Важенков. — Когда сразу большое количество людей вносят в реестр, и все, что о нем известно, это только ФИО, сам бюрократический аппарат может запутаться. Им нужен механизм, чтобы было проще отслеживать действия иноагента, накладывать на него рестрикции, ущемлять его в правах — в общем, всячески на него давить.
С другой стороны, говорит Артем Важенков, это станет подспорьем для людей, которые с кровожадностью настроены к «врагам государства», продавшимся условному Госдепу. Он привел аналогию: сейчас в России, как когда-то в фашистской Италии, будет действовать народная полиция «чернорубашечников». Они боролись со всеми, чей образ жизни, национальность считались неправильными.
— Оглашение такой информации в соцсетях — это подспорье для таких людей в России. Очевидно, что их количество будет расти. Социальная прослойка будет набирать силу, и эти люди будут заниматься травлей всех, кого они считают врагами народа. И, конечно, в первую очередь это будут иностранные агенты, — считает Важенков. — Любая персональная информация поможет найти адреса, отыскать паспортные данные, узнать детали биографии, чтобы патриотам было легче сделать врагам государства пакости, гадости, мерзости.
Несколько другого мнения придерживается экс-координатор чебоксарского штаба Навального, автор телеграм-канала «Сердитая Чувашия» Семен Кочкин. Его признали иноагентом в конце октября этого года.
Кочкин, как и Светлана Кузеванова, не понимает, чем публикация ИНН и СНИЛС может навредить иноагентам, но признается, что это «все равно очень неприятно».
— Это давление. Если, например, мой адрес был до этого известен [кому-то из недоброжелателей], у меня были обыски, то очевидно, что люди, чьи данные помогут вычислить, где они живут, будут к этому не готовы. Я думаю, что это приведет к дополнительной радикализации, — убежден Кочкин. — Публиковать списки данных военных и силовиков станет этичнее, чем раньше. И если государство не уважает тайну частной жизни, то почему его должны уважать журналисты и активисты?
Маргарита ШЕХОВЦОВА
