Вы читаете текстовую версию видео Разбора
Когда Владимир Путин общается с элитами, что вы себе представляете? Думаю, это может быть, например, то, как Путин отчитывал главу СВР Нарышкина на заседании Совбеза. А многие уже и не помнят или даже не застали то время, когда Путину в лицо предъявляли за коррупцию и неэффективность российской системы:
М. Ходорковский (Путину): Масштабы коррупции в России, оцениваемые экспертами четырёх организаций, приблизительно одинаковые – оценивается в районе 30 млрд долларов. Это 10-12 % ВВП.
Диалог Ходорковского с Путиным незадолго до ареста, YouTube
Почувствуйте, кстати, разницу интонаций Путина в этих разговорах:
В. Путин: В том числе такие темы, как оплата или неуплата налогов – мы с вами обсуждали в своё время, совсем недавно. И ваша компания, у неё были проблемы с уплатой налогов. Но надо отдать должное руководству компании ЮКОС, она договорилась с налоговой службой, приняла все претензии и закрывает все проблемы с государством. Но как-то эти проблемы возникли?
Диалог Ходорковского с Путиным незадолго до ареста, YouTube
Игривый какой у нас президент. Был когда-то.
На видео Михаил Ходорковский оппонирует президенту на встрече Российского союза промышленников и предпринимателей. Ну, что было дальше, все хорошо знают: Ходорковского, богатейшего человека России и владельца крупнейшей нефтяной компании «ЮКОС», арестовали и посадили в тюрьму, где он провёл 10 лет. Сам «ЮКОС» обанкротили и разгромили, а его лучшие активы достались «Роснефти» путинского чемоданоносца Игоря Сечина.
Но имя Ходорковского не осталось лишь достоянием истории 90-х и нулевых годов, как это случилось с другими олигархами так называемой «первой волны», например, с Гусинским или Березовским. Как и в случае с Ходорковским, их бизнесы тоже раскатали, а самих фактически вышвырнули из страны. Но этот их коллега по сей день остаётся значимой фигурой российской оппозиции и придерживается самых радикальных взглядов на смену режима.
В Советском Союзе была такая расхожая шутка: планировалось построить государство, в котором все граждане жили бы одинаково. Только вот политбюро что-то напутало, и вместо того, чтобы сделать всех одинаково богатыми, сделало всех одинаково бедными. На излёте Союза многие граждане стали уже не просто бедными – а нищими. И вот в этом полуголодном, стоящем в бесконечных очередях Советском Союзе Михаил Ходорковский – сам выходец из небогатой московской семьи – сумел стать миллионером. Как он сам пишет в своей книге «Тюрьма и воля», всё началось с молодёжного кафе, которое он – заместитель секретаря комитета ВЛКСМ в родном Московском химико-технологическом институте – открыл, чтобы покрывать «недоборы» по комсомольским взносам.
Немного набив руку, Ходорковский развернулся уже в Центре научно-технического творчества молодежи при Фрунзенском райкоме ВЛКСМ – это были такие коммерческие структуры при комсомоле, они появились в Перестройку. Центры НТТМ по закону не платили налогов, зато имели право обналичивать средства. Через свой Центр НТТМ Ходорковский поставлял государственным НИИ заграничные компьютеры и программное обеспечение, который поставлялись в страну обходными путями. Сами НИИ со своих счетов не могли оплатить всю эту зарубежную технику, поэтому они прибегали к таким вот посредникам с живой наличностью.
Впрочем, скоро Ходорковский понял, что торговля товарами – штука неповоротливая и прихотливая. Сами по себе деньги вращаются и умножаются быстрее. Так в 1988 году в СССР появился один из первых коммерческих банков, МЕНАТЕП. Скоро он получил лицензию на работу с валютными счетами, и к осени 1990 года его капитал превысил 1 миллиард рублей.
Ходорковский закалялся в жестокие и беспощадные 90-е. Страну штормит, самые хваткие и сильные получают все, а слабые и неорганизованные становятся ресурсом для их обогащения. Бывшие комсомольские лидеры, малиновые пиджаки, иностранные инвесторы, чиновники и откровенные бандиты забираются на вершину пищевой пирамиды. Выстраивается бесчеловечная и несправедливая система, которая прокручивает всю страну.
Вот и бывший комсомолец Ходорковский быстро учится жить по законам капитализма и возводит их в абсолют. То же самое Ходорковский практикует и по отношению к сотрудникам: значение имела только прибыль, которую они приносят. То есть результат все – а средства неважны. И этот подход Ходорковский ещё не раз утилизирует в своей карьере.
В коллективе его банка царила атмосфера жесточайшей конкуренции, и если кто-то «уронил эстафетную палочку», то с ним незамедлительно расставались – об этом Ходорковский тоже пишет в своих книгах. Ходорковский называл то нервозное состояние, в которое он намеренно погружал своих сотрудников, «запустить ежа под рубаху». Довольно цинично, не правда ли? Хоть и в образности слова Ходорковскому не откажешь.
Его ближайший соратник Леонид Невзлин так вспоминает его стиль работы:
«Очень вежливый. Всегда старался говорить на «вы». Просил, а не приказывал – но это всегда воспринималось как приказ. Он умел, не повышая голоса, так «опустить» при людях, если было за что, что люди в ступор впадали».
Ходорковский М., Геворкян Н. «Тюрьма и воля», 2012. – С. 90
Известен и еще такой его любимый прием из практик хозяйствования в духе заповедей Макиавелли: поручать задачи нескольким параллельно действующим командам. Победитель получал все, с остальными прощались без церемоний. Такая модель давно считается неэффективной и устаревшей, поскольку отравляет климат в организации, подрывает доверие людей и создает тот уровень стресса, в котором не рождаются прорывные идеи. Построить в такой атмосфере бизнесе сложнее чем выкачка нефти из земли невозможно.
Впрочем, было и то, что отличало Ходорковского от коллег по цеху, других «олигархов первой волны»: он стремился построить по-настоящему работающие структуры, а не по-быстрому набить карман. Так что вырученные деньги он больше реинвестировал в бизнес. Хотя и возможностями, которыми неосмотрительно разбрасывалось государство, тоже не пренебрегал.
В 1995 году по специальному указу Ельцина были проведены так называемые залоговые аукционы. В чем был их смысл? Чтобы заручиться поддержкой крупного капитала на грядущих выборах, Кремль за бесценок передал им многомиллиардную госсобственность – якобы в залог, будто бы обязуясь потом эту собственность выкупить. На деле же никто, конечно, и не собирался ничего у олигархов забирать обратно. Крупнейшие предприятия страны, по сути, были розданы ближайшему окружению президента Ельцина. Анатолий Чубайс, один из идеологов приватизации, позже, не стесняясь, скажет в интервью «Российской газете»:
«У нас не было выбора. Если бы мы не провели залоговую приватизацию, то коммунисты выиграли бы выборы в 1996 году, и это были бы последние свободные выборы в России, потому что эти ребята так просто власть не отдают».
Анатолий Чубайс: «Испытываю ненависть к Достоевскому», Российская газета
Словом, вот так, в результате залогового аукциона, Ходорковский и получил «ЮКОС».
Конечно, попав в узду современного менеджмента, компания начала показывать те самые результаты, которые Ходорковский ставил во главу угла. За семь лет, что Ходорковский управлял «ЮКОСом», запасы, добыча и переработка нефти в компании удвоились, а по возврату капиталовложений, то есть своей инвестиционной привлекательности, «ЮКОС» опередил таких мировых гигантов, как Microsoft и Pfizer.
«ЮКОС» двигался к монополизации российского нефтяного рынка и к агрессивной экспансии на рынки внешние: в 2003 году готовились сделки по слиянию с «Сибнефтью» и обмену активами с американскими нефтяными корпорациями Exxon и Chevron, а с правительством Китая были достигнуты принципиальные договоренности о строительстве нефтепровода. В книге «Тюрьма и воля» Ходорковский пишет, что все свои проекты – от бизнеса до поддержки оппозиционных партий – он всегда согласовывал с Кремлем. Таковы были правила.
Но это то, как видел ситуацию сам Ходорковский. А в Кремле ее, очевидно, видели по-другому. Путин, конечно, чувствовал в богатейшем человеке с хваткой жесткого менеджера страны нарастающую политическую угрозу. Чувствовал силу.
И прямо скажем, совсем не напрасно. Ходорковский открыто финансировал сразу несколько партий в думе – Яблоко, КПРФ и СПС – и через лояльных депутатов продвигал идею «партийного правительства», что существенно сократило бы мощности президента. Но для того ли дедушка Ельцин в 1993 году расстреливал белый дом из танков, а затем принимал конституцию с закреплением суперпрезидентских полномочий, чтобы теперь какой-то выскочка все отыграл обратно?
Формально арест Ходорковского связывают с тем самым острым выступлением о коррупции, которое мы показали вам в начале этого ролика. Но на деле олигархов ельцинской эпохи начали теснить в общественно-политическом поле даже еще раньше, с самого начала правления Путина – вспомним хотя бы разгон старого НТВ олигарха Владимира Гусинского. Преемник Ельцина строил собственную вертикаль власти и формировал новую элиту из своих приближенных. Старая элита с ее либеральными замашками ему совершенно не годилась. Возродилась старая советская практика уголовных процессов для борьбы с неугодными, а в Генпрокуратуре даже появился свой «киллер олигархов» – следователь Салават Каримов, который вел дела против Гусинского, Березовского, Ходорковского и других.
Дело ЮКОСа
Ходорковского арестовали не сразу. Был, так сказать, предупредительный выстрел. Сначала в июне 2003 года задержали главу внутренней экономической безопасности «ЮКОСа» Алексея Пичугина – по обвинению в заказных убийствах мэра Нефтеюганска, а также ряда предпринимателей. Якобы все они были совершены по указанию руководства «ЮКОСа».
В июле 2003 года задержали совладельца компании Платона Лебедева – ему предъявили обвинение в хищении у государства 20 % горно-обогатительного комбината «Апатит», который тоже принадлежал структурам «ЮКОСа». Несмотря на налоговые претензии к самому «ЮКОСу», отъезду Ходорковского из страны при этом никто не препятствовал. Но Михаил Борисович вернулся.
Первое дело ЮКОСа подавалось как сугубо экономическое, хотя решение ЕСПЧ, вынесенное в 2011 году по иску бывших акционеров «ЮКОСа», полностью это опровергло: до ареста Ходорковского налоговые проверки не выявляли никаких нарушений в применении льгот структурами «ЮКОСа», и сама практика налоговой оптимизации была законной. Однако закон уже никого не интересовал: власти дали отмашку на уничтожение империи Ходорковского. Если бы дело было только в налогах, компании дали бы расплатиться по долгам. «ЮКОСу» же начислили беспрецедентные штрафы, которые превышали его годовой доход. Его ключевое нефтедобывающее предприятие «Юганскнефтегаз» выставили на продажу, а в отношении оставшихся начали процедуру банкротства – хотя совокупные активы «ЮКОСа» всё ещё превышали его обязательства. Всего по делу «ЮКОСа» в той или иной форме под уголовное преследование попали более 60 человек, а самих Лебедева и Ходорковского приговорили к девяти годам заключения.
«Второе дело ЮКОСа» не оставляло уже никаких сомнений в политической подоплеке. Ходорковского и Лебедева тогда обвинили в хищении нефти и акций у своих дочерних обществ. По версии следствия, они сами у себя украли 350 млн тонн нефти, а это на минуточку больше, чем во всей России добывалось тогда за год. Абсурдность обвинений была очевидна. В пользу Ходорковского и Лебедева на суде свидетельствовали бывшие премьер-министр Михаил Касьянов, председатель Центробанка Виктор Геращенко, министр экономического развития Герман Греф и министр промышленности и торговли Виктор Христенко. Всё это не помешало в 2010 году осудить Ходорковского и Лебедева на 14 лет, с зачетом ранее отбытого срока.
В своем последнем слове после оглашения приговора Ходорковский сказал страшные слова, которые вслед за ним повторит не один политзаключенный:
«Мне не хочется умереть в тюрьме. Но если потребуется – у меня не будет колебаний. Моя вера стоит моей жизни».
Ходорковский говорит, что готов умереть в тюрьме, Интерфакс
Именно принципы и железобетонный характер помогли Ходорковскому не сломаться. Он не вписался в тюремную иерархию, но поставил себя так, чтобы его не трогали и уважительно называли «Борисыч».
За годы заключения Ходорковский расположил к себе и российское общество. Если в опросах 2004–2005 года об отношении к делу «ЮКОСа» самый популярный ответ был «вор должен сидеть в тюрьме» – ну, граждане по сути повторяли слова Путина с прямой линии, – то в 2013 году уже половина россиян отнеслись к помилованию Ходорковского положительно. А к 2016 году он и вовсе стал самым узнаваемым оппозиционером в России.
Ходорковский в оппозиции
Ходорковский вышел на свободу досрочно, в декабре 2013 года – Путин удовлетворил его ходатайство о помиловании. То ли действительно из гуманитарных соображений (у Ходорковского была тяжело больна мать), то ли заботился о своем имидже перед Олимпиадой в Сочи. Конечно, были приложены и внешние усилия к этому освобождению, за Ходорковского хлопотали в Германии. Со слов самого Михаила Борисовича мы знаем, что в обмен на своё освобождение он не давал Кремлю обещаний сидеть молча и не заниматься политикой. Во всяком случае, так в своей книге «Как убить дракона» он пересказывает разговор с офицером ФСБ, который сопровождал его из колонии. Другое дело, что Ходорковский не собирался мстить Путину и, как он сам говорит, был ему даже признателен, что тот не сгноил его в тюрьме.
Но 2014 году, когда Путин аннексировал Крым и развязал бойню на Донбассе, оппозиционная деятельность вышла для Ходорковского за рамки личных счетов с Путиным:
«В считанные месяцы Россия была отброшена политически на десятилетия назад. Путин и его окружение обнулили все, чего добилось мое поколение, поддержавшее Горбачева и Ельцина в попытке изменить Россию. Это выходило за рамки моего личного конфликта с Путиным. Речь шла уже о принципиальном расхождении во взглядах на судьбу России, ее прошлое, настоящее и будущее. Так у меня возникла мотивация заниматься политикой, которой не было ни в тюрьме, ни в момент освобождения».
Михаил Ходорковский. Как убить дракона? Пособие для начинающих революционеров. – 2022. – 215 с.
Несмотря на невозможность вернуться в Россию, Ходорковский возродил движение «Открытая Россия» для участия в выборах, правозащитной деятельности, развития независимых медиа. Но уже в 2017 году связанные с ним организации одна за другой в России были признаны нежелательными. Люди, которые с ними работали, попали под уголовное преследование.
Ходорковский не замолчал, а стал ещё злее. В видео 2017 года Михаил Борисович интеллигентно и иронично, с намеренным закосом под Стива Джобса, продаёт свой план построения в России парламентской республики. С тех пор его идеал политического устройства не изменился, но после начала полномасштабной войны в Украине Ходорковский высказывается уже гораздо радикальнее. Очевидно, что для Ходорковского пройден рубикон, когда ненасильственный протест был возможен. Он видит выход только в том, чтобы признать революционное насилие против диктатуры легитимным и идти до конца. И снова мы видим здесь знакомый уже паттерн: результат – все, а средства и сопутствующие потери неважны.
Ходорковский подготовил настоящее пособие для революционеров, в котором доказывает, почему революцию лучше делать коалицией, а не узким необольшевистским ядром. Например, как работать в подполье, какие задачи встанут перед новой властью и на какие части общества ей опираться. С ним можно не соглашаться, но его не упрекнуть в отсутствии картины будущего. Но такая картина, которая сулит россиянам либо революцию и кровь, либо медленное разложение, многих откровенно отталкивает. Многие скажут: «Хорошо тебе, Михал Борисыч, из своего прекрасного далека рассуждать о том, как нам выходить на баррикады. А у нас тут фейки-дискредитация, и на строгий режим можно отъехать за один только значок «Нет войне». И да, действительно, сложно воспринимать как руководство к действию призывы человека, который с Россией давно физически не связан, да еще и отягощен репутацией бенефициара несправедливого и жесткого сверхобогащения в 90-е.
Мне бы, например, не хотелось сценарий силового свержения власти по Ходорковскому рассматривать как единственно возможный и тем более желательный. Хочется думать, что умный, современный протест – он ненасильственный, и именно за счет этого эффективный.
Но стоит признать и другое: после стольких лет путинской демагогии о стабильности, попыток вернуться в прошлое и разобщения россиян, мы не можем уже отмахиваться от мыслей о будущем, о различных формах коллективного гражданского действия, которые могут его приблизить. От мыслей о том, что нам надо разговаривать друг с другом и договариваться, а не выклёвывать друг другу глаз. Можно бесконечно долго ждать того самого «лидера», который придет, сплотит нас всех и уверенно поведет к победе, но скоро ли такой человек появится? Да, Ходорковский, конечно, вряд ли способен стать нравственным камертоном для большинства россиян, но в одном он прав: изменения должны исходить от общества, от нас. От каждого из нас. А наша вечная надежда на жесткого и несгибаемого лидера – совсем не та стратегия, которая выведет нас из тупика. Наше будущее, будущее наших детей стоит того, чтобы за него побороться – независимо от того, видим ли мы прямо сейчас в оппозиции безукоризненный авторитет.
Продолжение следует…
