Вы читаете текстовую версию видео Разбора
Слышали такое выражение: человек ко всему привыкает? Могли ли вы когда-нибудь представить, что привыкните… к войне?!
Полномасштабная война в Украине идёт уже больше года. За это время Россия провалилась в прошлое на десятки лет. То, что раньше казалось невозможным, слишком страшным, чтобы быть правдой, теперь – наша реальность. И она уже даже не удивляет. Помните, чем нас пугали до начала войны? Например, говорили об отключении российских банков от системы SWIFT. Сейчас даже смешно, но аналитики называли это «финансовым ядерным оружием».
С марта прошлого года 10 российских банков действительно отключили от SWIFT – и сейчас, из 2023 года, остаётся только мечтать, чтобы наши проблемы ограничивались лишь этим.
Здесь я хочу сделать важную оговорку: конечно, самые страшные беды из-за войны пришлось пришлось пережить жителям Украины. Многие из них потеряли близких, свои дома, работу, около 10 млн человек уехали из страны. Многие ещё недавно уютные украинские города стёрты с лица земли, превращены в пустыню.
В этом «Разборе» я не пытаюсь сравнивать потери и боль россиян и украинцев. Это просто невозможно. Я хочу поговорить только о том, как война изменила Россию. Как за год мы привыкли жить в новой военной реальности. Чего мы лишились за это время и что – получили взамен. Какой он, наш дивный новый мир, в котором мы пытаемся обжиться? И что это за новая страна, которая постепенно появляется на месте той России, которую мы знали?
На улицы российских городов война пришла вскоре после 24 февраля. Сначала в виде плакатов с поддержкой так называемой СВО. Помните, как нас сначала удивляли огромные билборды с буквами Z и угрожающими надписями «Всё у нас получится»? Затем в городах установили баннеры с фотографиями российских военных, погибших в Украине. И эти мёртвые начали рекламировать войну. Потом появились афиши с военными спектаклями. Например, на сцене Школы Олега Табакова показали спектакль Донецкого музыкально-драматического театра «Я знаю правду!» – с латинскими буквами Z и V в названии. В синопсисе спектакля сказано, что это документальная драма «о жертвах украинской агрессии». И сейчас этот спектакль возят по России.
Через год после нападения России на Украину к военным пропагандистским плакатам все так привыкли, что уже и не замечают их. В начале марта в Тюмени хакеры взломали огромный экран, на котором обычно крутили букву Z и призыв идти на войну. Вместо этого они вывели букет из фаллосов. Благодаря такой эротической акции многие тюменцы вообще вспомнили, что в городе есть экраны, пропагандирующие войну. «Это уже как белый шум», – цитирует горожан независимое издание «Говорит НеМосква».
Но вот ведь что: как только мы привыкаем к каким-то атрибутам войны, появляются новые – ещё более страшные. Примерно в 10 километрах от украинской границы есть небольшой город Шебекино Белгородской области. В центре, на месте снесённого кинотеатра, власти обещали открыть сквер. А установили мраморные надгробия погибшим в Украине. Надгробия на фоне торгового центра с большой надписью: «Мы всегда вам рады!» – это ли не ужас, ставший повседневностью?
Культ смерти – новая мода России. И у неё самые топовые трендсеттеры. Об этом, например, любит поговорить Владимир Путин. Осенью на встрече с «матерями» солдат он сказал, что лучше умереть на фронте, чем от водки. И добавил, что некоторые живут непонятно как и зачем. Видимо, Путин считает, что главная задача россиянина – это отдать жизнь за царя. И неважно, что сам «царь» боится всего на свете.
Вслед за Путиным о привлекательности смерти на войне заговорили политики и пропагандисты. Сначала депутат госдумы от партии «Новые люди», артист Дмитрий Певцов заявил, что главная сила россиян – это умение массово умирать. Каково, а? Затем телеведущий Владимир Соловьёв сказал, что жизнь сильно переоценена, тем более, что мы попадем в рай. И, наконец, главный редактор RT Маргарита Симоньян в эфире программы Бориса Корчевникова «Жизнь и судьба» призвала россиян умирать за «правильное и важное дело» и намекнула, что лишние 30 лет жизни – это ерунда в рамках вечности.
Логика этих людей проста и ужасна: жизнь обычных людей в России ничего не стоит. А раз так, то, может, смерть и поважнее? Вам лучше умереть, чем так жить, – говорят они нам уже открыто. Кажется, нам продвигают ценности джихада.
Меж тем, россияне, действительно, умирают. За год войны общие безвозвратные потери российской армии – то есть это те, кто погиб, пропал без вести или выбыл из строя из-за серьезного ранения – составили как минимум 157,5 тысяч человек! Эту ужасную цифру приводит Русская служба BBC. При этом, официальные данные о потерях засекречены. ВВС же ссылается на Центр военно-морского анализа США. Согласно его исследованиям на каждого погибшего российского военного приходится в среднем около трёх с половиной раненых. Для сравнения, безвозвратные потери в Афганской войне, которая длилась больше девяти лет, – составили около 15 тысяч человек. Вы только сравните эти цифры: 157,5 тысяч за год войны в Украине и 15 тысяч – за девять лет Афганской войны…
Раз россияне умирают на фронте, то почему бы им не умирать и в тылу? Особенно, если учесть, что обстрелы и так называемые «прилёты» – это наша реальность. Война идёт на территории России – пока только в приграничных областях. Но ещё полтора года назад такое невозможно было себе представить. Это звучало бы, как бред. Какой безумец решится снова притащить войну в страну, которая во Второй мировой потеряла около 42 млн человек и еле от этого оправилась? Но этот безумец нашёлся, и его имя мы знаем.
Сегодня ежедневные новости об обстрелах городов – украинских и российских – вызывают ужас, да. Но не удивление. По подсчётам издания «Новая газета. Европа», за 11 месяцев войны на территории России и Крыма от обстрелов погибли 36 человек, ещё 132 – получили ранения. Повреждены около тысячи жилых домов. Здесь я хочу ещё раз сказать: я не сравниваю потери России и Украины, где разрушено больше сотни тысяч домов и, по данным ООН, погибли около семи тысяч мирных украинцев. Я говорю о том, что война всегда возвращается туда, откуда она пришла.
Чаще всего сейчас обстреливают приграничные сёла Белгородской, Курской и Брянской областей. Практически каждый день в местных пабликах появляются сообщения о том, что надо спуститься в убежище. В комментариях местные жители устало пишут, что «сегодня громыхает особенно сильно».
Небольшой посёлок Тёткино Курской области обстреливали минимум 15 раз. В мае под обстрел попал водитель фуры, который вёз сырьё на спиртзавод. Он погиб. А в октябре от сердечного приступа скончался 72-летний пенсионер, который прятался от обстрела в укрытии.
Такие новости теперь наша реальность. И она потихоньку выходит за пределы приграничных районов. В конце февраля – начале марта сообщения о падении беспилотников приходили из Краснодарского края, Адыгеи, Тульской области. 28 февраля «из-за неопознанного объекта» закрыли воздушное пространство над Петербургом. В воздух подняли истребители. В Минобороны потом заявили, что это была просто тренировка. В Подмосковном Коломенском районе беспилотник упал рядом со станцией «Газпрома». А 26 марта в городе Киреевске Тульской области взорвался ещё один беспилотник, начинённый взрывчаткой. На месте взрыва образовалась воронка диаметром около 15 метров и глубиной – около 5 метров. По данным властей, пострадали три человека, повреждены около восьми частных домов и многоэтажка.
В начале этого года в СМИ появилась информация, что в нескольких районах Москвы начали устанавливать системы ПВО. Системы «Панцирь-С1» – они предназначены для защиты от беспилотников, самолётов и крылатых ракет – заметили на крышах знания Минобороны и офис-центра неподалеку от Кремля. Ещё несколько комплексов увидели на здании около МВД Москвы, у метро «Улица 1905 года» и «Таганская».
Системы противовоздушной обороны защищают и лично Путина. Но это как раз неудивительно. Помните, как Путин боялся коронавируса и на переговорах сидел только за гигантским длинным столом? От собеседников его отделяли восемь метров! Такой человек, конечно, не сможет обойтись и без личного ПВО.
Независимое издание «Агентство» пишет, что «Панцирь-С1» установили в шести километрах от резиденции Путина на Валдае. А издание «Сирена» заметило ещё один комплекс ПВО в 10 километрах от резиденции в Ново-Огарёво.
Если на защиту Путина и центра Москвы комплексов ПВО хватает, то на всю остальную Россию – нет. Поэтому глава комитета Госдумы по обороне Андрей Картаполов посоветовал российским компаниям самостоятельно закупать системы ПВО. А в Брянске депутаты предложили внести расходы на ПВО в коммунальные платежи. Сообщение об этом сначала появилось на сайте областной думы, а потом исчезло.
Но и без ПВО на крышах и падающих беспилотников чувствуется, как война накрывает Россию. Это видно по тому, как насилие постепенно становятся нормой жизни. В марте кто-то выстрелил в витрину петербургского книжного магазина «Все свободны». На ней была надпись «Миру – мир». Примерно тогда же в Подмосковье задержали мужчину с двумя автоматами. Он назвался наёмником ЧВК «Вагнер». С одной стороны, можно подумать, что мы возвращаемся в «лихие 90-е», которыми так любит пугать Путин. А с другой – наше время по степени «лихости» явно превосходит 90-е.
Дальше подобных новостей будет только больше. В 2022 году, впервые за 20 лет, в России на 4% выросло количество убийств и покушений. До этого уровень таких преступлений всегда снижался: примерно с 32 тысяч в 2002 году до 7 с лишним тысяч в 2021-м. Убийств стало больше в регионах, которые граничат с Украиной, а также в Бурятии и в Москве. Эти данные приводит объединение адвокатов «Травмпункт».
Казалось бы, 4% – совсем немного. Но это сотни погибших людей, которые могли бы жить. Правозащитники «Травмпункта» связывают этот рост с войной в Украине. Они ссылаются на исследования, которые показывают рост уличного, домашнего и полицейского насилия после возвращения воевавших людей домой.
При этом, по мнению властей, мы даже не имеем права называть вещи своими именами. Так же как и высказывать своё мнение, если оно не совпадает с официальной точкой зрения. Не согласен с чем-то? Закрой рот, или пожалеешь.
Мы привыкли, что почти каждую пятницу Минюст вносит новых людей и новые организации в список иноагентов. Мы уже не удивляемся громким именам в этом списке. Земфира – голос поколения для тех, кто родился в 80-х–90-х годах – иностранный агент. Суперзвезда русской литературы писатель Дмитрий Глуховский, чьи книги выходят миллионными тиражами, – иностранный агент и объявлен в федеральный розыск. Правозащитница Светлана Ганнушкина, работой которой в других странах гордились бы, – иностранный агент. Разве что уехавшая из России Алла Пугачёва ещё не иноагент – но уже враг. Так же, как и любимая многими артистка Лия Ахеджакова, которую лишили последней роли в театре «Современник».
В России фактически введена военная цензура и работают репрессивные законы.
Мы хорошо знаем, что можно писать и говорить, а что – нельзя, кому можно ставить лайки, а кому – не стоит, какие новости можно репостить, а какие – слишком рискованно. Правда, граница этого «можно» всё время сужается.
Уже сейчас лучше как следует задуматься, прежде чем решиться на, казалось бы, вполне невинные вещи. Например, лучше не ходить в «неблагонадежные» бары и не слушать «неправильную музыку». В марте в московские заведения Underdog и La Virgen пришли силовики. Причина – владельцы баров, якобы, собирали деньги на ВСУ, хотя в самих заведениях это отрицают. Полицейские, у которых с собой были электрошокеры и кувалды, включали песни Шамана, «Любэ», а ещё – «Синий платочек» и «Хей, ой, да конь мой вороной» и заставляли посетителей подпевать. А одну из девушек заставили написать на двери «Z – за Россию». Как пишет ОВД-инфо, силовики задержали 40 человек, большинство из которых отпустили из отдела после проверки их телеграма. После всего этого владельцам баров Underdog и La Virgen пришлось ещё и извиниться перед полицейскими за трату их времени.
Есть и другие дикие истории. Например, в марте на жителя Рязанской области Василия Большакова завели уголовное дело о «дискредитации» армии всего лишь из-за анекдота про отступление из Херсона. Анекдот, кстати, стоящий:
– Сергей, а почему мы отступаем от Херсона?
– Володя, так ты же сам приказал освободить Украину от фашистов и нацистов…
То есть по мнению властей нельзя не только критиковать ход войны и её участников, но и шутить о ней.
Или вот ужасное дело против отца-одиночки из Тульской области Алексея Москалёва.
Я напомню, его 12-летняя дочь нарисовала антивоенный рисунок. Вскоре после этого в соцсетях Алексея нашли антивоенные посты и приговорили его к двум годам лишения свободы. А дочь забрали в приют. Российская машина времени работает изо всех сил: у нас уже есть враги народа, и их дети, которых отправляют в детские дома.
Понемногу возрождается ещё одна советская людоедская практика – карательная психиатрия. Телеграм-канал «Можем объяснить» обратил внимание, что сразу в нескольких регионах России людей из-за их антивоенной позиции забирали на принудительное лечение. Например, жителя Тверской области, который якобы собирался воевать на стороне Украины, признали невменяемым. Суд решил, что он нуждается в принудительном больничном лечении.
Или вот бригада санитаров избила в СИЗО алтайскую журналистку Марию Пономаренко, которую уже приговорили к шести годам колонии за фейки об армии. По её словам, санитары били её по голове, спине, животу и груди. А затем на несколько дней увезли в психиатрическую больницу.
А активист из Новокузнецка Игорь Горланов попал в психиатрическую лечебницу после одиночного пикета против карательной психиатрии.
Давление на людей усиливается, и к этому тоже постепенно привыкаешь. Привыкаешь и к очередным безумным предложениям представителей власти. Например, спикер Госдумы Вячеслав Володин посоветовал за дискредитацию вооруженных сил отбирать недвижимость у россиян, уехавших за границу. Негодяев, как он их назвал. Глава Чечни Рамзан Кадыров кровожадно предложил наказывать семьи диверсантов. А идеи и фантазии Дмитрия Медведева и вовсе в приличном обществе лучше не озвучивать.
У кого есть возможность уехать из России, уезжают. Мы привыкли провожать друзей, прощаться, говорить эти ужасные фразы: «Может, ещё увидимся». Где увидимся, когда? Исследователи подсчитали, что с начала войны Россию покинули от 400 тысяч до 1,5 млн человек. Это крупнейшая волна эмиграции за последние 30 лет. Кто-то из этих людей, конечно, вернётся, но многие – останутся за границей навсегда. За границей будут расти их дети.
В феврале издание «Служба поддержки» написало о россиянине, который пожаловался психотерапевту, что больше не может смотреть на страдания людей и думает о самоубийстве. Тот посоветовал ему пойти на фронт, чтобы умереть не зря.
Мы пытаемся адаптироваться ко многому: к плохим новостям, безумным законам и арестам, к страшным фотографиям из разрушенных украинских городов и чувству беспомощности, которое то и дело возникает, к страданиям и злу. У нас больше нет планов, потому что в любой момент может случиться всё, что угодно. И, иногда кажется, что будущего нет. К этой мысли действительно привыкаешь. Но привыкать к ней нельзя. Если война и всё, что с ней связано, становится рутиной, появляется чувство, что всё в порядке. Вот такая теперь наша жизнь. Это якобы новая норма.
О привыкании к войне написала заслуженный учитель России, историк и тоже иноагент Тамара Эйдельман. Я процитирую: «К войне привыкать нельзя. Она, как раковая опухоль, оставленная без лечения, – разрастается всё больше, пускает метастазы во все части организма. Она убивает».
Но давайте проснёмся! Давайте умоемся ледяной водой, давайте хотя бы попытаемся вспомнить, что наша жизнь – это что-то другое. Весь этот морок однажды кончится – и то, на каком уровне установится планка нормальности, зависит от каждого из нас. Война не должна, не имеет права убить нас сейчас. Потому что кто тогда будет делать то главное, что должен делать каждый из нас сегодня? Воевать с войной. Хотя бы внутри себя.
Продолжение следует.
Этот материал был создан при поддержке издания The Moscow Times и телеканала Дождь.
