Вы читаете текстовую версию видео Разбора
Проведём тест? Прямо сейчас, пока вы читаете этот «Разбор», подсчитайте, сколько раз с начала этой недели вам хамили. Я даже не про грубое хамство, когда, например, вам в приспущенное окно машины орут: «Куда прешь, баран?» или «Очки протри, курица». Речь про другое, тонкое, повседневное хамство. Когда, например, охранник в караоке-баре бросает вам при входе: «Женщина, пальто в гардероб сдаем». Или когда в регистратуре детской поликлиники вы слышите у себя за спиной раздражённое «Здесь вообще-то очередь».
Получилось подсчитать? Или для нас такое стало уже обыденным и незаметным фоном жизни? А ещё дайте угадаю: если свежие воспоминания про такие случаи у вас сейчас толкаются локтями в голове – вы определённо живёте в России.
Как случилось, что хамство пропитало всю ткань общественной жизни в России? Что это – особенности русского национального характера? И можно ли быть россиянином, не будучи при этом хамом?
А вы знали, что термин «хамство» не переводится исчерпывающе на европейский язык и, в частности, на английский. Получается что-то вроде «грубость», «беспардонность» – но это всё, согласитесь, лишь оттеночки нашего сермяжного, всеобъемлющего русского хамства.
Любимый многими писатель Сергей Довлатов, кстати, тонкий ценитель русского языка, описал хамство как «грубость, наглость, нахальство, вместе взятые, но при этом – умноженные на безнаказанность». Как точно сказано, согласитесь!
Антропологи говорят, что феномен «хамства» скорее характерен для автократий с низким уровнем доходов населения. А социологи подчеркивают, что это стихийный способ саморегуляции незрелых общественных систем, где отсутствуют другие более тонкие методы урегулирования конфликтов.
В сумме получается, что хамство вольготнее всего живёт в жёстко иерархических обществах с большим количеством запретов. Причем запреты могут не регламентироваться, но интуитивно всеми пониматься. В таких обществах типичен низкий уровень доходов населения, низкий уровень общественной культуры и образования, но высокие риски повседневного насилия. Вам это описание никакую страну случайно не напоминает?
Замечали, что хамство, в отличие от неразборчивой грубости, всегда личностно ориентировано? Это нарушение индивидуальных границ, недопустимо близкий, неприятный вербальный или даже тактильный контакт. Хам обязательно толкнет вас в вагоне метро, протискиваясь к выходу – хотя казалось бы, ну можно же вежливо попросить. Хам непременно «тыкнет» вам – хотя на брудершафт вы не пили, и с чего это вдруг незнакомый человек говорит вам «ты»? Хам непременно попрекнет вас за ваши внешние характеристики или дефекты речи (привет хейтерам!). За то, как вы одеты, какая у вас прическа. Может пройтись по поводу вашего веса или, например, по поводу очков. А уж вопросы секса! Исследователи подчеркивают: хамство вообще часто эксплуатирует токсичную маскулинность. Отсюда все эти заготовочки про «гомиков» и «недотраханных».
Главное же: хамство всегда иерархично. Оно всегда перекраивает ситуацию таким образом, что хам как бы доминирует над своей жертвой, унижая ее, пригибая к земле своим статусом – пусть даже и мнимым. Может, поэтому жертвами хамства – со стороны родителей и педагогов так часто становятся дети? Кажется, в отношении детей хамство – это вообще естественная линия поведения в нашей стране. «Закрой рот», «без тебя разберемся», «ты что, дебил?» – кто из нас не слышал таких слов в свой адрес? И как, спрашивается, жить со всем этим нам, позврослевшим? Как не тащить эти омерзительные привычки в новую жизнь?
Ладно. Не будем обвинять родителей и учителей. В конце концов, они, также как и мы, тоже выросли в атмосфере Большого Российского хамства. Но почему, интересно, в российской повседневной коммуникации исторически так прижились эти грубые формы взаимодействия, которые никак невозможно представить в повседневном обиходе лондонцев, к примеру, или жителей Осло? Отчасти тому виной наше коллективистское прошлое. Вспомним знаменитую триаду графа Уварова, которая уместила всю государственную идеологию времен царствования Николая первого в короткую формулу «Самодержавие, православие, народность».
Что это значит? Народность понималась этим придворным идеологом именно как отказ от чуждых европейских ценностей, от западного индивидуализма – в пользу коллективизма и общинности. Общинность, то есть ставка на крестьянскую общину как центральный элемент экономической системы, – вообще была столпом русского национального характера на протяжении всей нашей истории. На эту же идею, на общинность, охотно присели и победившие в 1917 году большевики – что такое колхоз, как не крестьянская община, существовавшая ещё в царской России?
Вообще этот коллективизм, присущий нашему народу и столетиями пестуемый российскими царями, стал замечательным фундаментом для эксперимента по построению коммунизма на территории 1/6 части всей планетарной суши. И примечательно, что чем западнее расселялись народы, попавшие под этот эксперимент, тем болезненней они его воспринимали. Для советских граждан солнечного Туркменистана, скажем, идея покорности и отречения от собственных интересов была отнюдь не так противна, как, например, для жителей Таллина. Основанный датчанами Таллин, прежде называвшийся Ревелем, ещё в XIII веке вошел в Ганзейский союз – это была такая конфедерация европейских торговых городов. Свободная конкуренция, уважение к труду и частной собственности с раннего средневековья развивали в местных жителях самоуважение и уважение к другому, инаковому. И естественно, ценность индивидуальности, личные границы здесь исторически не в пример выше среднероссийских. Так что у хамства как национальной черты, присущей россиянам, есть глубокие исторические корни. Однако значит ли это, что мы как народ от хамства неизлечимы?
Понятно, что сама по себе культивация идеи хамства вряд ли кому-то интересна на государственном уровне. Наоборот, думаю, всяким там Мединским и Михалковым было бы отрадно, если бы все россияне от Находки до Мурманска в одно утро проснулись бы и заговорили языком князей Волконских и Трубецких, со всеми учтивыми оборотами. Чтобы в каждом трамвае и в каждой очереди у банкомата только бы и слышалось: «Только после вас, сударь», «Премного благодарен», «Позвольте вас побеспокоить».
Но вот беда: в характеристиках народа невозможно поменять эту настройку, не затрагивая другие базовые функции. И вместе с потерей желания хамить народ с высокой степенью вероятности приобретет желание задавать вопросы, требовать к себе уважения. И с таким народом уже сложно будет договориться «по понятиям», на этом единственном языке, который не требует подкрепления делом.
Российской власти такой народ не нужен. Нужен народ покорный и невдумчивый, которого можно взять на понт, с которым не обязательно затевать конструктивный диалог – а можно просто показать кулак. И вся эта лагерная, уголовная стилистика в обращении, например, Путина к собственному народу – не только сигнал «Я такой же, как вы, я простой питерский парень из подворотни». Это ещё и инструмент по удержанию собственного народа вот на том самом уровне развития послевоенной питерской подворотни. Другой народ, повторюсь, ему просто не нужен. Другой народ – будет умнее и от этого опаснее.
Хорошо, скажете вы, но Владимир Путин же не только в обращении к нам, россиянам использует всю эту лагерную, уголовную семантику? Он и на международной арене выступает с той же программой. Он вон оскорбил даже бывшего британского премьера Лиз Трасс, сказав про нее «девушка немного не в себе», а Саакашвили обещал «повесить за одно место».
А вот тут питерская подворотня играет злую шутку с Владимиром Путиным. Подворотня подсказывает: нахмурь брови, говори «по фене». Ты блатной – они фраера. Фраера блатных боятся.
Однако штука в том, что эта стратегия поведения никак не работает за пределами этой самой подворотни. В нормальном человеческом мире, где не сила, а мозги являются преимуществом, его воспринимают в лучшем случае смешным, нелепым, а в худшем – просто не слишком умным. Со сниженным, скажем так, уровнем эмоционального интеллекта.
Вот и нынешняя война в Украине – это же по сути своей тоже предельно разогретая история про хамство и отрицание достоинства собеседника, соседа. История гипертрофированного самцовства, такая характерная для хамского дискурса. Неспроста же во всей антиукраинской риторике наших первых лиц столько сексуализированных аллюзий. «Нравится не нравится – терпи моя красавица», – заочно обращается он к президенту Зеленскому.
Когда у парня из подворотни не хватает обаяния и такта, чтобы уговорить соседскую девушку погулять с ним, он просто пытается взять её силой. Но в этот раз наш парень просчитался. Вокруг полно интеллигентных мальчиков, которые за девушку заступятся.
«Но что же делать мне? – спросите вы. – Мне, интеллигентному, образованному россиянину, который не одобряет войну, не кричит на своего ребенка и всегда здоровается с дворником». А ответ прост: искоренив хамство внутри себя и своего дома, двигайтесь дальше. Делайте невозможным хамство на своей улице, в своем городе, своей стране. Нам говорят: выборы ничего не меняют, решат без вас. Нам говорят: вы не должны читать и знать, вам хватит и телевизора. Нам говорят: у вас долг перед родиной, и его надо оплатить своей жизнью.
Но почему, спрашивается, мы должны терпеть всё это хамство?
Нам с вами надо стать теми самыми людьми, с которыми невозможно, никак нельзя говорить «по понятиям». Кажется, именно так и рождается новая страна.
Продолжение следует.
