Вы читаете текстовую версию Разбора
В ближайшие дни все пропагандистские каналы будут показывать кадры от 19-21 августа 1991 года – августовский путч. Танки у Белого дома, баррикады на улицах Москвы и «Лебединое озеро» по телевизору. В августе 1991 года в СССР состоялась попытка госпереворота, вошедшая в историю, как августовский путч. На три дня в отчаянной попытке сохранить разваливающийся на глазах СССР власть в стране захватил ГКЧП – Государственный комитет по чрезвычайному положению. Однако танки, вошедшие в столицу, так и не начали стрелять, а заговорщики в итоге сдались.
Сегодня развязка той драмы смотрится вполне логичным развитием обстоятельств. Как бы и не предполагающим никаких других возможных исходов. Не таящим в себе никакой загадки. И какое-то время путч августа 91-го действительно вспоминали в нашей стране именно так: ну, было и было, перевернули историческую страницу – и поехали дальше. Однако в последние годы вопрос про распад Союза всё больше и больше будоражит дяденек и тётенек в телевизоре.
Спрашивается, почему? От чего почти половину страны так трясёт в эти дни, откуда этот ресентимент по поводу необратимого события, случившегося более тридцати лет назад? Об этом предлагаю и поговорить сегодня.
Распад Союза – начало
Вообще распад Союза начался, конечно, не в 91-м. К началу 80-х СССР столкнулся с системным кризисом. Плановая экономика так и не смогла выбраться из застоя 70-х, дефицит стал нормой жизни. Экономическое и технологическое отставание СССР от западных государств уже невозможно было ни скрыть, ни оправдать поясами, затянутыми во имя прекрасного коммунистического будущего. Потому что большинство граждан страны разуверилась в коммунистической идеологии. В публичной жизни говорилось про светлое будущее, но люди видели по своим холодильникам, что движутся в обратном направлении.
Михаил Горбачёв, ставший генсеком в 85-м, предпринял попытку реформировать политическую и экономическую системы и объявил перестройку – однако нельзя было за несколько лет поправить ошибки предыдущих семидесяти лет. В наследство ему досталась страна., которая умеет делать ракеты, но не в состоянии ни прокормить, ни одеть себя. А пределом мечтаний советских граждан были ГДРовские кассетники, польские сапоги и болгарская зубная паста Поморин.
Зато благодаря гласности, которая стала один из основных векторов перестройки, люди получили возможность говорить, и не только о дефиците и нищете, но и о том, например, как советская власть обошлась с их отцами и дедами. И вообще о том, что это были за 70 лет, прожитые вместе, в единой, как тогда говорили, советской семье? И все ли были в ней счастливы? И выяснилось, что не все.
С 1988 года начался так называемый парад суверенитетов: республики одна за другой провозглашали верховенство республиканских законов над союзными. К концу 1990 года все республики приняли декларации о суверенитете (при этом сохраняя членство в СССР), а Латвия, Литва, Эстония и Армения объявили о собственной независимости.
И тогда власти во главе с Горбачёвым предложили уже самим гражданам ответить на вопрос: а считают ли они необходимым сохранение Советского Союза?
Референдум прошел 17 марта 1991 года, в нём участвовали девять из 15 союзных республик: от проведения референдума отказались власти Грузии и Молдовы, ну а также Латвии, Литвы, Эстонии и Армении, которые уже объявили себя независимыми и смысла участвовать в референдуме не видели.
Во всенародном голосовании приняли участие 80 % граждан. За сохранение СССР высказались 76 % избирателей, против – почти 22 %.
Тогда по инициативе Михаила Горбачёва был разработан новый проект союзного договора. Весной и летом 1991 года шли переговоры о создании Союза Советских Суверенных Республик. В них участвовал Горбачёв, лидеры девяти союзных республик – всех прежних участниц, кроме стран Балтии, Армении, Грузии и Молдовы, а также автономий. В июле 1991 года участники переговоров согласовали этот проект договора в целом и договорились подписать его во время проведения Съезда народных депутатов СССР. То есть в сентябре-октябре 1991 года.
Но Горбачёв решил перестраховаться. 29-30 июля 1991 года он встретился с президентами РСФСР и Казахской ССР Борисом Ельциным и Нурсултаном Назарбаевым. И договорился с ними о переносе подписания документа на 20 августа. Он опасался, что народные депутаты проголосуют против договора, предполагавшего создание де-факто конфедеративного государства – этой легкой конструкции, не предполагавшей уже централизованной власти.
Об этом своём решении Михаил Горбачёв объявил 2 августа, выступив по Центральному телевидению. Он сообщил гражданам, что 20 августа новый Союзный договор подпишут РСФСР, Казахстан и Узбекистан – ну а остальные республики сделают это «через определённые промежутки времени».
После этого исторического заявления в самый ответственный для своего затеи момент Горбачёв отправился в отпуск, в резиденцию Форос в Крыму. Этим и воспользовались силовики и партийные функционеры Советского Союза, решившие, не дожидаясь, чего там скажут депутаты, не допустить подписания нового договора и сохранить СССР в прежнем виде.
В число заговорщиков вошли представители высшего руководства страны: вице-президент Геннадий Янаев, глава правительства Валентин Павлов. И конечно, силовики: министр обороны Дмитрий Язов, глава МВД Борис Пуго, глава КГБ Владимир Крючков, первый зампред Совета Обороны Олег Бакланов, председатель Крестьянского союза СССР Василий Стародубцев, президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи Александр Тизяков. 18 августа делегация в составе Олега Бакланова, секретаря ЦК КПСС Олега Шенина, руководителя Аппарата президента СССР Валерия Болдина, замминистра обороны Валентина Варенникова и начальника 9-го управления КГБ Юрия Плеханова приехала в Форос к Горбачёву и хотела заручиться его согласием на введение чрезвычайного положения. Получить согласие Горбачева так и не удалось.
В тот же день его изолировали в Форо́се, отключив в резиденции правительственную связь.
Хронология трёх дней
Проснувшись утром 19 августа, вся страна с удивлением узнала, что президент СССР Михаил Горбачёв настолько болен, что не может исполнять свои обязанности. А в отдельных местностях введено чрезвычайное положение и создан комитет по чрезвычайному положению, возглавил его вице-президент СССР Геннадий Янаев. В обращении к советским гражданам участники ГКЧП пояснили:
«Начатая по инициативе Горбачёва политика реформ <…> зашла в тупик, <…> возникли экстремистские силы, взявшие курс на ликвидацию Советского Союза, <…> растоптаны результаты общенационального референдума о единстве Отечества».
Все эти ошибки предыдущего руководства ГКЧП брался исправить и призывал – опять цитата – «(Призываем) всех истинных патриотов, людей доброй воли положить конец нынешнему смутному времени».
Подробностей зрители так и не дождались: вместо них по телевизору запустили балет «Лебединое озеро», как прежде делали в дни похорон престарелых генсеков. Сейчас же смысл этой трансляции был совершенно другой. Путчисты будто говорили: а больше вам знать не положено, не вашего ума дело. Среди тех, кто поддержал ГКЧП, был журналист Александр Невзоров.
В то же утро в Москве появились танки. Также их ввели в окрестности Ленинграда, Таллина, Тбилиси и Риги. Всего в столицу вошли около четырёх тысяч военнослужащих с бронетехникой. При этом у части военных не было чёткого приказа, что делать дальше. Танки и бронетранспортёры немедленно окружали люди, и на первых порах солдаты явно были не прочь пообщаться как с активистами, так и журналистами.
Однако обстановка стремительно накаляется. Члены ГКЧП сидят в Кремле. Их противники – президент РСФСР Борис Ельцин, вице-президент Александр Руцкой, глава правительства Иван Силаев, глава Верховного совета Руслан Хасбулатов – обосновались в здании Верховного совета РСФСР, нынешнего дома Правительства. У Белого дома москвичи начали строить баррикады. Защитники Белого дома – так этих храбрецов называют теперь в учебниках.
Ельцин подписывает указы, которыми объявляет действия ГКЧП «государственным переворотом», а его постановления – не имеющими силу на территории РСФСР. И тут же с танка № 110 Таманской дивизии Ельцин обращается к гражданам России с призывом дать достойный ответ путчистам и требовать вернуть страну к нормальному конституционному развитию.
Митинги против ГКЧП начались в Ленинграде, Нижнем Новгороде, Свердловске, Новосибирске, Тюмени и других городах России. С каждым часом эти выступления становились всё более многочисленными. За годы перестройки советские граждане успели распробовать свободу, оценили свои возможности влиять на будущее страны – и конечно не хотели всего этого отдавать кучке генералов и возвращаться к советской диктатуре.
20 августа митинг против ГКЧП в столице собрал по разным оценкам от 150 до 400 тысяч человек, в Петербурге – более 300 тысяч человек.
В этот же день Борис Ельцин взял на себя полномочия главнокомандующего Вооруженными силами на территории России, тем самым переподчиняя себе высший армейский командный состав. На его сторону встали бойцы республиканского ОМОНа и ветераны-«афганцы». В общей сложности у них было несколько сот единиц огнестрельного оружия. Кровавая бойня на улицах Москвы казалась уже неизбежной.
Накануне, 19 числа, члены ГКЧП провели свою первую и единственную пресс-конференцию. Посмотрите, как нервничает в эти минуты Янаев. Вот этими же трясущимися руками он будет пытаться удержать не только будущее страны, но, наверное, и будущее планеты.
Но от задуманного гкчписты ещё не отступают. И в ночь на 21 августа все ждут штурма Белого дома.
Сергей Шахрай, в 1991 году – советник Ельцина по правовой политике, позже говорил журналистам:
«Было ли мне страшно? Не то слово! Особенно вот эта ночь перед ожиданием штурма, которого, слава богу, не было. Жутко страшно. Те, кто говорит обратное, говорят неправду».
Тогда же группа демонстрантов – противников ГКЧП – попыталась остановить патрулирующую город колонну военной техники в Чайковском тоннеле на Садовом кольце, заблокировав проезд автомобилями и троллейбусами. Бронемашины пошли на прорыв заграждений, открыли предупредительный огонь. На этот раз без жертв не обошлось, погибли трое защитников Белого дома – Дмитрий Комарь, Владимир Усов и Илья Кричевский. И если со смертью первого всё более-менее понятно – по распространенной версии, он запрыгнул на бронемашину, не удержался и упал, разбив голову – то точных обстоятельств гибели Усова и Кричевского проведённое позже расследование толком не установило. Виновные так и не были привлечены к ответственности. А командовал той колонной БМП знаете кто? Исполняющий обязанности комбата Сергей Суровикин, будущий сирийский мясник и командующий ВКС России, опальный ныне сподвижник Пригожина. Ответственность за гибель троих защитников Белого дома он тоже, кстати, так и не понёс – как и в принципе ни за какие свои злодеяния он по закону не был наказан.
В сегодняшней России пролитая кровь уже никого не смущает. Но тогда гибель мирных людей произвела на членов ГКЧП совсем другое впечатление. Уже ночью поддержавшие ГКЧП генералы один за другим начинают выступать за вывод войск из Москвы, чтобы не допустить дальнейшего кровопролития. Утром 21 августа на заседании коллегии Министерства обороны СССР большинство собравшихся высказались о необходимости вывода войск из столицы.
Валентин Степанков, тогдашний прокурор РСФСР, позже рассказывал журналистам, что ко второму дню на улицах Москвы войска уже были деморализованы, танкисты ходили к местным бабушкам на кухню чай пить и в туалет, и уже вряд ли бы смогли стрелять в этих людей. «Уже начался разброд и шатание в армейских подразделениях», – резюмировал прокурор.
В тот же день Геннадий Янаев подписал указ о роспуске ГКЧП и недействительности всех ранее принятых им решений, а прокурор РСФСР Валентин Степанков вынес постановление об аресте его членов.
В ночь на 22 августа в сопровождении Александра Руцкого и Ивана Силаева в Москву вернулся Михаил Горбачёв.
Конец Союза
Ну, после произошедшего о подписании нового проекта Союзного договора никакой речи уже практически не шло. Союзные республики, лидеры которых прежде участвовали в переговорах о сохранении СССР – пусть и в несколько ином виде – решительно заявили о своей независимости. 24-го августа об этом объявила Украина, 25-го – Беларусь, 27-го – Молдова, в последующие дни – Азербайджан, Узбекистан и Кыргызстан, остальные – в сентябре-декабре 1991 года.
8 декабря 1991 года в Беловежской пуще главы РСФСР, Белорусской и Украинской ССР Борис Ельцин, Станислав Шушкевич и Леонид Кравчук подписали Соглашение о создании Содружества Независимых Государств (СНГ).
26 декабря 1991 года Совет республик Верховного совета СССР принял декларацию, согласно которой Советский Союз прекратил существование как государство и субъект международного права. В новогоднюю ночь к гражданам обращался уже не генсек-президент, а комик Михаил Задорнов.
Я помню, как однажды на одном из праздников в «Новой газете» мне довелось немного посидеть и поболтать с Михаилом Сергеевичем, он вообще был частым гостем в нашей редакции. И я, как всякий молодой корреспондент, конечно, задал ему этот вопрос: чем для вас стало крушение Союза? Он помолчал недолго, а потом сказал: это была большая-большая подлость, Паша.
Примерно то же самое он высказал в публичном уже заявлении по случаю 30-летия путча, незадолго до собственной смерти:
«Путч провалился, но он осложнил и ослабил позиции президента СССР, создал условия, в которых невероятно трудно было продолжать усилия по сохранению Союза. <…> Организаторы путча, пытаясь оправдаться, утверждали, что ими двигала забота о сохранении страны, но последствия их авантюры оказались катастрофическими. Они несут огромную долю ответственности за развал страны. Считаю, что уроки тех дней актуальны сегодня».
Горбачев был по своему прав. Но правда была и в том, что спасение империи в том ее виде тоже было ошибкой.
Да, Горбачёв, сторонник гуманизма и апологет теории мягкой силы, всеми своими проектами, идеями, реформами пытался деликатно прооперировать это тяжело больное тело, Советский Союз. Горбачёв искренне верил, что если бы Союз больше опирался на принципы свободы и подлинного равенства, то он ещё имел бы исторические шансы. Однако сторонники гебистских методов в мягкую силу не верят. Им кажется, что всё в мире существует по приказу и в рамках чётких протоколов. Что идею национального единства можно вселить в граждан, пригрозив им танками. Но нет, наступает предел, после которого эти методы становятся неэффективными.
Знаете приписываемую Гегелю мысль, что первый раз история приходит как трагедия, а повторяется уже в форме фарса. Глупо спорить, но в этот раз всё же я поспорю. Потому что история распада империи в первый раз явилась нашей стране в жанре исторической драмы. А вот во второй раз мы её наблюдаем уже как полномасштабную трагедию.
Потратив десятилетия своего правления на то, чтобы демонстрировать всему миру наращивание мускулов, военной мощи, Владимир Путин совершенно упустил время, когда вселенную «русского мира» можно было удержать в жизнеспособном состоянии посредством той самой «мягкой силы». Культура, язык, общее историческое пространство, торговля и взаимопроникновение экономик – все эти ключи к совместному счастливому будущему бывших стран Союза были у него в руках. Но увы, Путин распорядился им совсем не мудро. Вместо того, чтобы повышать привлекательность сотрудничества с Россией, он распугал всех соседей, топая армейскими сапогами, выкрикивая устами своих пропагандистов всё новые и новые угрозы. Вместо того, чтобы растить для России образ гостеприимного хаба, главного регионального оператора трудовых потоков, он создал в стране тюремные условия для мигрантов. Стоит ли удивляться тому, что Россию теперь не любит никто из бывших соотечественников? Что никто не хочет строить с ней совместное будущее?
Огромный пласт культуры на русском языке теперь под угрозой исчезновения.
Но, может быть, ещё не все потеряно? Может быть, мы с вами попробуем хотя бы начать работу над ошибками Путина?
Многие из нас – из тех, кто делали эти текст и видео или читали и смотрели их – многие сейчас находятся в странах, как у нас говорят, ближнего зарубежья. В Армении, Грузии, Литве, Латвии, Казахстане, в Кыргызстане… В наших силах потратить эти годы на то, чтобы вырастить в сознании наших соседей образ Настоящей России. Уважительной, понимающей, помогающей, умной и доброй. Отрицающей насилие и принуждение. Давайте покажем нашим гостеприимным хозяевам, какой на самом деле может и хочет быть та будущая Россия, которую мы будем строить. Без этой старшебратской снисходительности нужно признать ошибки – и больше их не допускать. Я уверен, у нас есть общее будущее. Продолжение следует.
