Вы читаете текстовую версию видео Разбора
Наверное, сегодня уже как-то банально говорить про то, что «мы живём как будто в страшном сне» – но ведь правда! То самолёт упадёт на жилой дом, то торговый центр загорится, то дрон во дворе школы рухнет! Иногда даже не хочется в новости залезать. Хотя власти России тоже заботятся о слабонервных гражданах. Они, например, придумывают разные нестрашные слова для этих новых явлений.
Вот так, например, по мнению российских властей, выглядит «хлопок». А ещё есть «задымление» и «подтопление». Ну и венец: «специальная военная операция».
Использование обтекаемого новояза – это попытка скрыть трагедию, сгладить углы. И для нашей страны это привычная история: в Советском Союзе тоже было принято скрывать и замалчивать информацию о страшных происшествиях. О многих трагедиях граждане узнавали только спустя много лет, потому что вся информация о них была засекречена, и даже родственники погибших были вынуждены молчать. Например, ничего не писали и не говорили про погибших в войне в Афганистане.
«Ждите, прилечу к вам на крылышках»
Утром 26 сентября 1976 года пилот Западно-Сибирского Управления гражданской авиации Владимир Серков, парень 23 лет, вышел из дома, оставив своей матери записку, адресованную жене: «Ухожу сам и вас с собою забираю». Он отправился на работу, на аэродром «Новосибирск-Северный». Там он прошёл медицинское освидетельствование – и самовольно, без команды диспетчера поднял в воздух пассажирский самолет Ан-2, который в народе зовут «кукурузником». Диспетчеры вышли на связь с вылетевшим бортом, они пытались понять, что вообще происходит. «Ищите меня по улице Степная дом 43/1, прощайте», – ответил им Серков.
После этого он перестал реагировать на сообщения диспетчеров, а ещё через несколько минут направил самолет на жилой дом по тому самому адресу.
Самолет врезался в лестничную клетку между третьим и четвёртым этажами. «Кукурузник» был заправлен, и после крушения, 800 литров бензина стекли на нижние этажи. В доме начался сильный пожар. Люди не могли выбраться из дома по лестнице, ведь она горела – и они выпрыгивали из окон и бросали детей с балконов. Внизу соседи пытались ловить прыгающих, растянув одела. Именно так многим удалось спастись.
Обгоревшее тело пилота позже нашли на лестничной клетке. Скоро выяснилось, что в подъезд жилого дома он врезался специально: хотел отомстить бывшей жене, которая жила в этой пятиэтажке. Рассчитывал убить её саму, всю её семью и их общего сына Рому. Это выяснилось из той самой записки, которую он оставил в доме матери.
Незадолго до трагедии Серков рассорился со своей женой Татьяной, она ушла от него, забрав ребёнка. Девушка переехала к родителям и подала на развод. А буквально накануне трагедии Серков увидел жену с каким-то незнакомым ему парнем. Когда тот ушёл, Серков подошел к жене и ударил её. Конфликт продолжился дома у родителей Татьяны, где она проживала с ребёнком. Буйного зятя выгнали родители девушки, после чего он заявил им, что еще вернётся. Так и сказал: «Ждите, прилечу к вам на крылышках!»
Свою месть Серков продумывал тщательно. За день до катастрофы соседи видели, как он отмерял расстояние от тополей, росших под окнами квартиры его жены, до подъезда, считая шаги.
Однако вычисления не помогли Серкову осуществить задуманное. Несмотря на то, что коллеги вспоминали о нём, как об умелом пилоте, он промахнулся на один этаж. Кроме того, его жены, ребёнка, тёщи и тестя в этот момент в доме не было. Никто из них не пострадал, зато пострадали остальные жители подъезда, которые вообще не имели никакого отношения к семейной драме Серковых. Жертвам стали пять человек.
О случившемся тогда не написали ни в одной газете. Расследование было засекречено. Хотя, конечно, о трагедии знал и говорил весь город – но большую советскую страну власти решили не будоражить таким сообщением. Гриф секретности с этого случая сняли только через 20 лет. Впрочем, не только с этой трагедии.
Кыштымская катастрофа
29 сентября 1957 года на химкомбинате «Маяк», расположенном в закрытом городе Челябинск-40, который ныне называется Озёрск, прогремел мощный взрыв. Из-за выхода из строя системы охлаждения произошёл взрыв ёмкости, в которой хранились радиоактивные отходы. Авария, случившаяся в Челябинской области, стала первым радиационным ЧП в истории СССР. И к слову, кыштымской катастрофа стала называться из-за того, что Челябинска-40 не было на картах, а Кыштым был ближайшим к этому закрытому городу.
Сейчас мало кто помнит о ней, но это была одна из самых мощных радиационных аварий в истории человечества. Она уступала по масштабам только Чернобылю и Фукусиме. После взрыва поднялся столб дыма и пыли высотой до километра, который мерцал оранжево-красным светом. Его бы не заметил только слепой.
Общая протяженность зоны радиационного поражения составила 23 тысячи квадратных километров в трёх областях: Челябинской, Свердловской и Тюменской На этой территории жили 270 тысяч человек, которых не спешили эвакуировать.
Чтобы ликвидировать последствия аварии, к работе привлекли сотни тысяч военных и гражданских. Ликвидация проходила в несколько этапов. Были уничтожены продукты, оказавшиеся в пораженной зоне: сотни тонн зерна, картофеля, мяса, и молока. С наиболее опасных территорий переселены тысячи людей. Этот процесс растянулся на несколько лет, а последствия взрыва были заметны все следующие десятилетия. Однако никакой официальной информации о том, что случилось, в публичном поле не было.
Слухи передавались из уст в уста, а в местной прессе какой-то горе-учёный заявил, что огненный столб был чем-то вроде «полярного сияния». Заметка была подписана именами доцента Шереметьева и старшего преподавателя Челябинского пединститута Куклина, которые наверняка знали о том, что случилось на комбинате «Маяк», но предпочли соврать.
Спустя два года, в 1959 году, власти СССР объявили пораженные участки «Восточно-уральского радоактивного следа» санитарно-защитной зоной особого режима. На этой территории было запрещено земледелие, животноводство, охота, и даже попасть туда было можно лишь по особому разрешению. А в 1968 году на этой территории был образован Восточно-уральский заповедник.
Авария долгие годы оставалась тайной – хотя люди продолжали умирать от её последствий. Открыто о случившемся заговорили только спустя много лет, в июле 1989 года.
Взрыв на станции Минино
2 июня 1959 года на станцию Минино в Красноярском крае прибыл пассажирский поезд, ехавший в Абакан. В поезде ехали дети, возвращавшиеся с пионерского слёта. В Минино поезд не должен был останавливаться, но машинист подчинился сигналу светофора и остановил состав. Рядом, на соседних путях, ровно по той же причине, остановился грузовой поезд с нефтепродуктами. Опасное соседство, но беды могло и не случится. Если бы не роковая случайность: в нефтеналивной состав врезался следовавший сзади поезд. Цистерны сдетонировали. Очевидцы описывали произошедшее как взрыв невероятный силы. Взрывная волна опрокинула три вагона пассажирского поезда. Двери в них заклинило, дети оказались в ловушке. Машинист поезда отцепил восемь оставшихся вагонов и смог отвести их на безопасное расстояние, однако все три опрокинутых вагона сгорели полностью. Из них спаслось лишь несколько человек.
В тот день погибло не менее 65 человек, но сколько их было точно – долгие годы не было известно. Все погибшие были похоронены здесь же, в большой братской могиле, недалеко от станции Минино. При этом советские газеты ничего не сообщили о случившемся. Трагедию скрыли, чтобы не сеять панику и не отвечать на неудобные вопросы родителей погибших детей.
Советский Союз берёг свой имидж страны всеобщего счастья вот такими вот нехитрыми способами: просто умалчивая о страшных трагедиях. А с погибшими поступает как со скотом, хороня в общих могилах.
Архивная революция
Конечно, одного разбора не хватит для того, чтобы рассказать обо всех ЧП, которые замалчивало советское руководство. Например про то, как 1972 году в Светлогорске легкомоторный Ан-24 упал на детский садик. Или как в 1979 году в небе над Днепродзержинском столкнулись два пассажирских авиалайнера, в одном из них летела Ташкентская футбольная команда «Пахтакор»…
Обо всех этих случаях большая страна узнала уже в 1980-е, на волне перестройки. Тайны прошлого стали раскрываться с такой скоростью, что бедному советскому гражданину могло показаться, что он уснул и проспал настоящую историю своей страны. В стране наступила эпоха «гласности» – настоящее торжество свободы слова, какой в России не было никогда прежде.
В самом конце 1980-х – начале 1990-х стали появляться первые независимые СМИ, новые телепередачи, шокирующие своей смелостью, и даже в официальной прессе заиграла жизнь: там активно критиковали самого Горбачёва. На свободу вышли диссиденты, были рассекречены многие документы, а в библиотеках началось возвращение книг из спецхранов в открытые фонды.
Тогда же был рассекречен гигантский архив центрального аппарата ГУЛАГа. Уже в новой России этот процесс назвали «архивной революцией».
Люди впервые детально и точно узнали обо всём, что до сих пор было тайной или считалось слухами. Журналисты и исследователи получили доступ к массе документов. Изучали и обсуждали всё подряд: от коллективизации и сталинских репрессий до засекреченных катастроф.
Конечно, большой вопрос, который возникал тогда у советских граждан и остаётся сейчас у нас: а зачем вообще руководство скрывало все эти трагедии? Какой в этом был смысл? Ну, почему скрывалось всё, что связано в ГУЛАГом нам понятно: это были преступления власти. Но почему стране нельзя было знать, скажем, про то, что безумный ревнивец протаранил пятиэтажку в Новосибирске?
Ну, на этот вопрос есть два ответа. Первый заключается в том, что в любой масштабной трагедии обязательно есть доля вины властей. И властям – советским, как и российским теперь – совсем не хочется, чтобы им задавали вопросы. Чтобы с них спрашивали.
Ну а второй ответ я вам сейчас разъясню на конкретном примере. Трагедию на станции Минино, о которой я вам сегодня рассказал, долгие годы расследовал мой коллега, упрямый и честный абаканский журналист Михаил Афанасьев, главный редактор интернет-журнала «Новый фокус». Он копался в архивах, восстанавливал имена погибших, обухаживал их братскую могилу, на которую никто не приходит по простой причине: больше некому туда приходить. Родители умерли, а сгоревшие дети после себя никого не оставили на этой земле.
Ну а теперь Афанасьев сидит в тюрьме, пять с половиной лет лишения свободы дал ему суд. Нет, не за расследование трагедии в Минино. За другое.
Помните, в марте 2022 года, когда война только началась, была публикация про то, как хакасские омоновцы отказались ехать воевать в Украину? Её автором был как раз Афанасьев. Каждое слово в этой статье было правдой – это даже суд подтвердил, однако сама по себе статья была признана дискредитирующей российскую армию.
Случай Афанасьева говорит нам о том, что никто не может сказать, как далеко заведёт человека желание знать правду. И если разрешить ему копаться в том, что с первого взгляда кажется безопасным, то как потом отбить у него привычку и желание задавать вопросы о происходящем? Конечно, тоталитарному государству совсем не хочется множить таких граждан. Гораздо проще иметь дело с одноклеточным обществом, память которого коротка, а доверие к власти бесконечно.
Но мне бы не хотелось, чтобы Россия была вот такой.
Когда мы затевали этот проект, мы, среди прочих, ставили себе и такую задачу: рассказывать о темных пятнах в истории нашей страны. Прививать и популяризировать привычку узнавать правду и задавать вопросы. Ведь именно из таких людей и рождается нация.
Да, сегодня закон в России запрещает людям говорить правду. Но он не запрещает эту правду узнавать. Давайте пользоваться этим. Продолжение следует.
