Вы читаете текстовую версию видео Разбора
Как вы думаете, Россия – самая пьющая страна в мире?
Возможно, кого-то удивлю, но нет. Даже в некоторых странах Евросоюза пьют больше нашего, например, в Литве, Чехии, Германии, Франции и Бельгии. Но почему тогда, несмотря на это, каждый год от алкогольных отравлений в России умирает гораздо больше народа, чем в тех же Германии и Франции – даже в относительных цифрах?
Почему продавать водку в малых поселениях, даже в самых пьющих, оказывается, невыгодно? Действительно ли в 2020 году от отравлений алкоголем в нашей стране погибло больше людей, чем от рук убийц? Как вышло, что условные незамерзайки для машин и концентраты для ванн «Боярышник» могут пить вполне себе интеллигентные, работающие и неглупые люди?
Вдумайтесь. Если в Евросоюзе на 100 тысяч населения приходится менее одного случая смертельного отравления алкоголем в год, то в России – аж семь случаев. Ситуацию усугубила пандемия. Если в 2018 и 2019 годах по этой причине в России погибало чуть меньше семи тысяч человек, то в пандемийном 2020 году – уже 10 206 человек. Это больше, чем в результате убийств. При этом реальная смертность от алкогольных отравлений в России может быть в 1,5 раза выше официальной.
Как получается, что пьют в России не так, чтобы больше других, но при этом тысячи человек насмерть травятся алкоголем? И я далеко не только про каких-то маргиналов.
В России огромный теневой рынок алкоголя. От 35 до 40 % крепкого алкоголя, который сегодня потребляют россияне, произведено нелегально.
Нелегальный алкоголь – это и самогон, и аптечные настойки, и алкогольная продукция легальных производителей, сбываемая нелегальным путем.
Помните, как в декабре 2016 года в Иркутске в результате отравления концентратом для принятия ванн «Боярышник» погибли 76 человек? Как выяснило следствие, концентрат подпольно производили в Иркутске и в области. Местные пили его на протяжении долгого времени, и все было нормально, но в последнюю партию попал метанол – смертельный яд, 10 миллилитров которого приводят к слепоте, а 30 – уже могут привести к смерти. При этом метанол по вкусу, цвету и запаху практически неотличим от этилового спирта. Эта трагедия вызвала огромный общественный резонанс, полицейские быстро задержали продавцов и производителей «Боярышника», накрыли два их цеха, против двух иркутских чиновников и одного начальника отдела полиции были возбуждены уголовные дела – правда, вскоре, когда общественность забыла про эту историю и про Иркутск, все обвинения с них были сняты. А дела были спущены на тормозах. Спустя пять лет история повторилась – на этот раз на Урале. В октябре прошлого года там произошла серия массовых отравлений нелегальным алкоголем – в Свердловской области погибли 44 человека, 35 человек – в Оренбургской, а трое – в Курганской. Эти отравления были очень похожи на иркутскую трагедию – за исключением того, что пили погибшие не концентрат для ванн, а водку, коньяк и спирт, разлитые подпольно. Алкоголь погибшие покупали по дешевке. В палатке на рынке, в небольших магазинах из-под прилавка и с рук у знакомых распространителей. Они годами так брали алкоголь – и все было нормально, но, как и в случае с Иркутском, последняя партия содержала метанол в опасной для жизни концентрации. И знаете, что еще объединяет эти трагедии? Далеко не все погибшие были какими-то опустившимися алкоголиками и маргаиналами. Многие были обычными работягами и пенсионерами – даже среди тех, кто пил концентрат для ванн. И подобные отравления суррогатом происходят в России регулярно.
Но почему несмотря на массовые случаи отравлений, россияне продолжают пить нелегальный алкоголь? Кто его производит и как в этот алкоголь попадает метанол? И, самое главное, что делают российские власти, чтобы исправить ситуацию? Давайте разбираться.
В конце 2000 годов российская власть решила активно заняться искоренением пьянства в стране. В декабре 2008 года была создана Федеральная служба по регулированию алкогольного рынка, а в декабре 2009 года даже принята «Концепция государственной политики по снижению масштабов злоупотребления алкоголем и профилактике алкоголизма среди населения», такое вот длинное её название. Авторы этой концепции предложили сделать алкоголь менее доступным для населения за счет повышения его стоимости и введения ограничений на продажу алкоголя, например, в ночное время. Кроме того, среди приоритетных задач авторы концепции называли переориентирование людей на ведение здорового образа жизни, а также обеспечение культурного досуга населения малых городов и сельской местности. В общем, планировалось, что цены на водку вырастут, народ в провинции пить перестанет и начнет заниматься спортом и ходить в театр.
Но получилось всё как всегда.
В 2010 году была введена минимальная розничная цена на водку – 89 рублей за пол-литра, до этого бутылку нормальной водки можно было купить за 50 рублей. Впоследствии минималку стали повышать практически каждый год, сейчас она составляет 261 рубль.
Цену на водку власти подняли, но спортплощадок и культурных центров в провинции особо не появилось. Никто их просто не построил. Просто сравните: вот столько за семь лет потратили в России на культуру и развитие спорта. А столько – за один год на оборонку. А сейчас, когда идет война, уже вообще не до культуры и не до спорта.
В общем, народу в умирающих городах как не было чем заняться, так и не изменилось ничего. Да и зарплаты позволяют нормально проводить досуг далеко не всем: тут бы концы с концами свести. В России 36 миллионов бедных – это люди, чей ежемесячный доход ниже 16 200 рублей. С такой зарплатой едва ли не единственным вариантом отдыха вечером после тяжелой работы остается дешевое спиртное и просмотр какого-нибудь сериала по телевизору или сказочные шоу клоунов-пропагандистов. Вот по таким людям и ударило больнее всего повышение цен на алкоголь. Легальную водку из магазина они позволить себе уже не могли, но и никакой альтернативы алкоголю власть этим людям не предложила. Зато тут же нашлись предприимчивые дельцы, которые стали активно разливать суррогат, а также распространители, которые стали его продавать из-под полы по дешевке, силовики и чиновники, которые стали все это крышевать. Когда происходят массовые отравления, дельцов, распространителей, а иногда и крышевателей, находят, сажают, но их места тут же занимают новые. Спрос на дешевый алкоголь никуда не девается, и он рождает предложение. Так что огромный теневой рынок в России – это явление прежде всего социально-экономическое, которое связано с низким уровнем и качеством жизни населения, и очень высокой стоимостью алкоголя относительно уровня доходов.
Власти, кстати, осознают, что снизь они цену на водку, все изменится. Например, замдиректора департамента развития внутренней торговли Минпромторга Сергей Лобанов признавался, что «по мере увеличения минимальной цены на водку «черный сегмент» становится все тверже и плотнее». Но снова продавать водку по 50 рублей никто не собирается. Дело в том, что, благодаря повышению цен на алкоголь и введения ограничений на его продажу в России, с 2010 по 2019 годы потребление легального алкоголя на душу населения статистически упало – почти на 40 %. И у чиновников появился повод говорить, что у нас теперь пьют меньше. Владимир Путин об этом нередко рассказывал с трибуны, да и главы регионов активно пиарились на этой теме – соревнуясь друг с другом, кто на большее количество часов сократит время продажи алкоголя у себя в вотчине. И как тут сделаешь водку по 50 рублей? О чем тогда с трибуны рассказывать? Но есть еще одна причина, по которой дешевая водка властям невыгодна. Несмотря на падение потребления легального алкоголя в России, государство с начала антиалкогольной кампании на водке стало зарабатывать больше – благодаря постоянному повышению акцизов. Например, если в 2010 году доходы государства от акцизов на алкоголь составляли 183 миллиарда рублей, то в 2017 году – уже 363 миллиарда рублей.
Но не только бедность россиян и сомнительная политика российских властей по борьбе с алкоголизмом делает неизбежным существование теневого рынка. Из этих причин вытекают и другие предпосылки к его процветанию.
Например, знали ли вы, что в России в 45 % всех сельских населенных пунктах нет ни одного магазина с лицензией на продажу алкоголя – в таких магазинах могут продавать только пиво, медовуху и сидр. Во-первых, лицензия стоит недешево – каждый год за нее надо отдавать 65 тысяч рублей. Во-вторых, получить эту лицензию очень сложно.
Недостаточно иметь статус индивидуального предпринимателя, нужно зарегистрировать ООО или даже акционерное общество. При этом уставный капитал в зависимости от региона должен составлять 200, 300, а то и 500 тысяч рублей, а в некоторых регионах вроде Новосибирска – минимум миллион рублей. То есть сельский предприниматель, собираясь продавать водку у себя в магазине, должен перед этим где-то найти кучу денег и пройти бюрократический ад. И ради чего все это, если водку за 260 рублей все равно никто в нищем селе не купит? Возьмем даже интеллигенцию – учителей. В селах они получают такие зарплаты, которые вслух стыдно произносить. Учитель первой категории с 20-часовой нагрузкой в сельской местности в Адыгее получает всего 13 тысяч рублей чистыми. А учитель математики высшей категории с такой же нагрузкой в Кемеровской области получает меньше 16 тысяч рублей – и это вместе с доплатой за классное руководство. Ну и как вы думаете, что могут позволить себе люди с такими зарплатами, если и решают выпить в праздники – учитывая, что за легальной водкой надо ехать в райцентр?
К слову, в июле этого года первый зампред Комитета Совета Федерации по бюджету и финрынкам Сергей Рябухин заявил, что уже осенью могут появиться поправки в законодательство, которые снизят стоимость лицензии для торговли алкоголем в сельской местности в 10 раз – с 65 тысяч рублей в год до 6,5 тысяч. Власти решили пойти на это как раз для того, чтобы в селах не продавали контрафакт. А до этого стало быть власть безучастно наблюдала за этим процессом. Но продавать контрафакт, конечно, будут, и даже еще больше будут, потому что война, развязанная Россией в Украине, богаче жителей наших сел не сделает – и люди продолжат травиться метанолом, покупая водку за 100 рублей из-под полы.
Вот такая невеселая история, показывающая, как своей политикой путинское правительство делает все, чтобы люди спивались.
В заключении расскажу, как вообще люди травятся алкоголем. Почему что-то можно пить годами, а что-то – скрутит за один вечер.
Этиловый спирт (из него делают алкоголь) бывает пищевым и техническим – если использовать пищевой этиловый спирт, который производится из зернового сырья или патоки, то все будет нормально, никто не отравится. Но он дороже технического этилового спирта примерно вдвое, достать его сложнее, поэтому дельцы нередко сознательно используют технический. А с ним все не так однозначно. Его производят, например, из древесины, целлюлозы, отходов лесной промышленности. И собственно этилового спирта в техничке всего около 92 %, а остальное – примеси и другие спирты. В том числе и опаснейший метанол. Обычно его содержание в техническом спирте не превышает 2 %, от такого количества метанола человек не умрет, но техничка бывает разного качества и содержание метанола в ней может быть и 10 %, и даже выше. И вряд ли у дельцов в гараже есть лаборатория, в которой они проверяют, сколько метанола содержится в разливаемой ими водке – так что риск разлить и продать смертельную отраву тут очень велик. Кроме того, все может быть еще проще – дельцам под видом технического этилового спирта поставщики могут продать метанол. А те его не глядя разольют по бутылкам.
После трагедии в Иркутске российские власти обещали ужесточить контроль за рынком метанола. Но проект так и не был реализован. Также не была реализована идея добавлять в метанол на этапе его производства маркеры, меняющие его запах и цвет, или вещество, вызывающее рвотный рефлекс. Чтобы народ понимал, что пьет. Подобные предложения периодически появляются еще с советских времен. Но, видимо, им не суждено быть реализованными. Дело в том, что добавки в метанол изменят его состав, он перестанет соответствовать международным стандартам. Это подорвет его экспорт, а Россия – один из крупнейших экспортеров метанола. Его, кстати, производят из природного газа, а он в России один из самых дешевых в мире. Ну а что Путину еще делать с этим газом, если его экспорт на фоне войны уже упал на треть?
В общем, надзор за рынком метанола в России ограничивается лишь запретом на производство из него стеклоомывающей жидкости. Но даже этот запрет не работает. Например, в ноябре прошлого года в Казани 13 человек попали в больницу, отравившись метанолом. Молодые люди отмечали день рождения и пили незамерзайку.
Признаюсь, что, в общем-то, мне очевидно, что никакие запреты не помогут избежать смертей. Пока власть не озаботится борьбой с бедностью, порождающей спрос на дешевое и низкокачественное пойло, ничего не изменится. Но кремлевским и Путину это как раз и удобно, что народ живет в нищете. Потому что такой народ не думает о переменах, он думает только о том, как не потерять последний кусок хлеба и бутылку водки из-под полы. Такими людьми легко управлять. И очень показательно, например, что сейчас воевать в Украину (в надежде подзаработать) активно едут люди из депрессивных регионов, в которых остро стоят проблемы, связанные с пьянством. Например, среди лидеров в списках подтвержденных потерь российских солдат в Украине – Бурятия, Забайкалье и Тыва. Для этих регионов проблема алкоголизма – одна из самых главных социальных проблем. В Тыве, например, по официальным данным до 80 % бытовых преступлений совершаются в состоянии алкогольного опьянения. В Забайкалье только по официальным данным почти половина жителей региона в возрасте от 18 до 39 лет страдают зависимостями. И Забайкалье, и Бурятия не раз оказывались на дне рейтингов трезвых регионов России.
Говорят, пьянство губит. Боюсь, что вернее губит нищета.
Продолжение следует.
