Поселок Казачья Лопань на Харьковщине расположен на границе с Россией. Он стал одним из первых населенных пунктов, оккупированных российскими войсками после начала полномасштабного вторжения. После освобождения поселка 11 сентября 2022 г. здесь нашли сразу несколько тюрем, в которых россияне содержали местных. Журналистка украинского издания «Заборона» Полина Вернигор побывала в Казачьей Лопани и рассказала о быте оккупантов, пророссийских настроениях населения и жизни освобождённого пограничного поселка. Редакция «Продолжение следует» публикует этот текст полностью.
Книги, детские рисунки и экскременты
Оккупанты заняли несколько зданий в центре – в некоторых из них устроили комендатуру, в некоторых – тюрьмы, а где-то поселились сами.
Одним из жилых помещений стал вокзал – белое трехэтажное здание недалеко от сельсовета. Раньше через эту станцию ходили поезда в Россию. Но после деоккупации над путями висят оборванные провода, а рельсы засыпаны стеклом, камнями и мусором.
Российские солдаты жили на всех этажах железнодорожного вокзала. В конце сентября, когда команда «Забороны» попала в Казачью Лопань впервые, помещение еще не успели убрать после самопровозглашенных «хозяев».
Первое, что замечаешь на входе, – резкий неприятный запах. Сразу непонятно, что это. Как будто какая-то испорченная каша вперемешку с туалетным «амбре». На первом этаже – большой зал ожидания. Стоявшие там кресла сдвинуты так, чтобы на них можно было лежать. На спинке одного висит почти новенький фирменный пиджак «Укрзализныци»: надорванные погоны, не хватает нескольких пуговиц, – вероятно, оккупанты нашли его в одном из кабинетов вокзала. На самом кресле лежит толстая книга «Русские открытия в Тихом океане и Северной Америке».
Посреди зала – куча одежды, в основном женской и детской. Местные рассказали «Забороне», что россияне украли её из магазинов. Говорят, выносили все – даже детское белье.
Среди одежды разбросана и религиозная литература (нечто о раскаянии перед богом за грехи человечества) и целые коробки детских писем и рисунков – от русских школьников. Почти все они написаны как под копирку: слова одинаковые, почерк разный. Аккуратно поднимаем с пола одно такое письмо, чтобы почитать, как вдруг глаз цепляется за другой угол листа… прилипло что-то темно-коричневого цвета. Самые неприятные догадки подтверждаются: они использовали детские письма и рисунки в качестве туалетной бумаги.
Идем дальше по этажам. Вот матрасы с подушками – и фекалии. Вот недоеденный засохший арбуз – и фекалии. Вот кабинеты со столами и российскими триколорами – и фекалии. Вот туалет с новенькими белыми унитазами – и фекалии на полу. Долго находиться внутри вокзала тяжело. Однако, когда мы приедем сюда через три недели, здесь будет идеальная чистота.
«Что делать?» и «Кто виноват?»
Со стороны этого же здания – маленькое подвальное помещение. Заходим. Внутри комнаты метра два на три – темно. По центру длинный стол, на нем окурки, пустые бутылки из-под дешевого вина и водки и две книги русской классики: «Что делать?» Чернышевского и «Кто виноват?» Герцена.
Из этой комнаты есть выход в еще меньшее помещение – туда влезла только двухъярусная кровать. В этой комнатушке держали пленных. В большей – пытали.
Через этот застенок прошел Виталий – сын 58-летней местной жительницы Людмилы, которая прожила в Казачьей Лопани все свои годы. В конце марта из селения выехала соседка женщины. Она оставила Виталию ключи от дома и попросила ухаживать за котами.
«Он с утра выпускал кошек, кормил, а вечером мы их пускали обратно в летнюю кухню. Дом даже никто не открывал. Сосед Роман пошел к оккупантам и сказал, что Виталик ворует. Его забрали», – вспоминает женщина в разговоре с «Забороной».
На протяжении допроса Виталий рассказал россиянам, что зарабатывает на жизнь, ремонтируя телефоны, поэтому имеет при себе несколько смартфонов. Тогда оккупанты обвинили мужчину в том, что он украл их у жителей поселка.
«Это не мы у вас, это вы у нас»
Как только Людмила узнала о похищении сына, сразу пошла к вокзалу. Сидела на скамейке у входа и требовала, чтобы сына отдали. Но оккупанты велели ей идти домой.
«Я сказала: “Можете меня здесь застрелить, а без сына домой не уйду”. Сидела на платформе почти три часа. Даже потеряла сознание от холода и нервов. Они выходили ко мне. Я им сказала: “Что же вы пришли и такое у нас вытворяете?” Он говорит: “Это не мы у вас. Это вы у нас. Мой сын сидел восемь лет в подвале, и вы посидите”. А я говорю: “Какое отношение я имею к твоему сыну? Я войну начинала у тебя?” Они обещали, что не будут бить моего сына, но били все равно, связывали скотчем руки, надели шапку на лицо и пугали. Грозились, что отрежут пальцы и уши», – рассказывает женщина.
Через три часа избитого Виталия выбросили на улицу. Теперь женщина говорит, что ее сыну еще повезло – других людей могли держать в пыточной комнате по пять суток. Однако даже эти три часа сказались на его поведении.
«Нервы у него сдали. Он и раньше мог выпить на нервной почве, а так перестал есть, начал заливать. Когда наши вошли, он сел на соседское авто и уехал. А через три дня в Харькове попал с инфарктом в больницу», – говорит Людмила.
Доставка российского насилия
Железнодорожный вокзал – не единственный застенок, который россияне устроили в Казачьей Лопани. Напротив него – отделение «Новой почты» и «Укрпочты». На тот момент здания были разрушены: стекол в окнах не было, внутри не осталось ничего, кроме столешниц для оформления отправлений. Все письма и посылки украли. Помещение «Новой почты» также было местом тюремного заключения и пыток местных, среди которых был и сосед Людмилы Павел.
«Я какое-то время его не видела. А потом смотрю, едва идет. Говорю: “Паша, что произошло?” Он мне на это: “Тетя Люда, все нормально”. Я говорю: “Что нормально? Что ты мне врешь? Едва говоришь”. А потом поднимает кофту, а у него все синее. Били палкой по спине, по почкам. Я спросила, зачем его избили. Он сказал, что сам от большого ума пошел к ним», – вспоминает Людмила.
Мама Павла уехала из Казачьей Лопани в первый же день войны. Она эвакуировалась машиной, но по дороге перед автомобилем упал снаряд. Одну ногу женщине оторвало, другую удалось спасти, но степень ранения была критическая. До сих пор она находится в Харькове на аппарате ИВЛ. Павел пошел к русским солдатам просить, чтобы его выпустили в Харьков к матери. Просьбу расценили как личное оскорбление – мол, мужчине при их режиме плохо живется.
Несколько дней после допроса Павел не мог ходить. Людмила приносила ему еду, но есть он тоже не мог: от боли было трудно даже встать с постели.
Пророссийские настроения
Казачья Лопань расположена в пяти километрах от границы с Россией, на местный вокзал оттуда раньше постоянно приезжали электрички и поезда. В основном россиян интересовали местные магазины и рынок: продукты более качественные, цены более низкие.
«У нас к обеду в магазин можно было не приходить, пока все электрички с россиянами не уедут, очереди были невероятные. Это уже потом упразднили все электрички туда. Нам стало легче, продавцам хуже – заработка стало ощутимо меньше. Кацапы покупали у нас все сумками: колбасу, водку, конфеты», – говорит Людмила.
Такая многолетняя коммуникация не могла не отразиться на настроениях жителей Казачьей Лопани. О том, что в поселке около 80–90% населения не поддерживает Украину, «Забороне» рассказал военный Нацгвардии с позывным Апач, которого мы встретили здесь. Его позиции расположены неподалеку, так что военный часто бывает в поселке и периодически общается с местными.
«В первый день, когда мы только зашли сюда, командир показал мне задержанного коллаборанта. При нем были какие-то карты, планшет, ноутбук, навигатор. Потом, когда мы общались с этим человеком, он сказал: “Мне безразлично, чью шапку надевать. Я что вашу надену, что их”. Он не скрывает, что сотрудничал с россиянами, подкармливал их и давал жилье. Я не знаю, как это назвать. Люди разные, но получается, что некоторые готовы повестись на пустые слова и обещания и сдать своего же соседа», – рассказывает Апач.
Распространенные пророссийские настроения у некоторых жителей Казачьей Лопани подтверждает и собеседница «Забороны» Людмила. Говорит, некоторые боялись даже из своего двора выйти, а кто-то каждый день ходил помогать русским солдатам. И не все жители довольны тем, что их поселок освободили от оккупации.
«Однажды одна бабка говорит мне: “Что они сюда приперлись? Мы хоть со светом были”. Я говорю: “Вы в подвале не сидели?” По мне так пусть лучше будут наши, без света, без газа, – я дрова притащу, – говорит Людмила. – Лучше я буду сидеть под мирным небом, спокойно выходить на улицу, а не бояться дочери позвонить, потому что заберут телефон и сломают сим-карту».
Можно простить?
11 сентября 2022 г. Вооруженные силы Украины освободили Казачью Лопань от российских захватчиков. Меньше чем за сутки до этого поселок начали крыть снарядами. Стреляют здесь и днем, и ночью, попадают в основном по домам, огородам, железнодорожным путям и магазинам.
Несмотря на это, поселок понемногу возвращается к жизни: магазины возобновляют работу, регулярно привозят продукты, пенсионеры начали получать пенсию, а в местной больнице бесплатно выдают нужные лекарства.
Сегодня в поселке живет около двух тысяч человек. Многие вернулись домой, как только Казачью Лопань деоккупировали. В то время как некоторые, говорит Людмила, не задерживаются здесь надолго из-за обстрелов.
«Я никуда не собираюсь уезжать со своей земли. Все равно все отстроят. Всё будет хорошо, все будет мирно. На зависть и назло тем паскудам. Я до конца дней не прощу им, что они такое натворили. Мы жили шикарно, – говорит Людмила. – Чтобы простить, нужно понять. Можно ли такое понять? Такое понять невозможно».
Полина ВЕРНИГОР, Харьковская область
