В субботу он опубликовал антивоенные высказывания на ленте самого читаемого ресурса
Владимир Романенко. Фото: из личного архива
В субботу, 11 февраля, после семи часов вечера по московскому времени новостник «Комсомольской правды» Владимир Романенко опубликовал на сайте СМИ десятки материалов о преступлениях российской армии в Украине и о том, что Путин бомбит мирное население. Публикации не продержались и десяти минут. Выпускающий редактор Романенко написала ему: «Заебись, нахуй. Я относилась к тебе как к человеку. Не ожидала от тебя такого» и заблокировала в телеграме.
Редакция «Продолжение следует» разыскала Романенко и спросила, почему он сделал антивоенную акцию. Приводим его монолог.
«Мне 24 года. Всю жизнь я прожил в Армавире, но в 2017 году переехал в Ростов-на-Дону, учился в Южном федеральном университете. Во время учебы и после выпуска работал в региональных СМИ, потом перешел в рекламу и SMM, но в конце концов решил вернуться в журналистику. Не совсем получилось.
Почти полгода я работаю в «Комсомольской правде» новостником на федеральной ленте. Устроился туда в начале сентября прошлого года. Я тогда переехал в Москву, и почти четыре месяца не мог найти работу. В сентябре появилось два варианта. Я мог пойти в рекламное агентство, но для него нужно было сделать тестовое и ждать какое-то время. Либо я мог пойти в «Комсомолку», куда меня точно брали.
Работа в пропаганде меня как человека с журналистским образованием вообще не привлекала, у меня был жесткий диссонанс. С первого дня войны я выступал против нее. Мои самые близкие друзья — украинцы. Так что первое время я пытался отказаться от этой идеи. Но долги мои росли, надо было как-то жить в огромном, незнакомом городе.
Я позвонил другу, с которым мы познакомились в университете. Он — один из самых близких мне людей. Когда в 2014 году в Луганске началась война, его вывезли в Россию. Мы учились вместе, и я регулярно слышал от него о том, что это преступная война, которая вынудила его с семьей уехать.
Когда я сообщил ему, что меня зовут в «КП», сказал, что это правда последнее место, куда я должен идти. Но он знал о моих взглядах на эту войну и что мне нужны деньги. Так что открещиваться от меня он не стал. Я устроился туда на стажировку. Спустя неделю меня взяли на работу.
Все новостники сидят на договорах ГПХ (гражданско-правового характера, когда исполнитель работ и заказчик не оформляют официальный трудовой договор. — Прим. ред.). Они оформляют самозанятость и работают удаленно. Меня устроили по такому же принципу. Фиксированно я получал 50 тысяч рублей, но итоговая зарплата зависела от числа публикаций. Всего за месяц нужно было выпускать 100 новостей. Сверх этого шли какие-то премии, не знаю, как именно они рассчитывались. В целом выходило от 55 до 70 тысяч рублей в месяц. Я решил, что на первое время такой заработок меня устраивает.
Когда 21 сентября объявили мобилизацию, я не раздумывал — собрал вещи и с долгами и кредитами отправился в неизвестность. Несмотря на то, что в «Комсомолке» для всех мужчин была так называемая «бронь» (в сентябре прошлого года Минобороны заявило, что сотрудников СМИ не мобилизуют. — Прим. ред.), я понимал, что в России уже не будет безопасно.
Когда я перебрался в другую страну, я понял: на «офисные» вакансии меня тут не возьмут, а оплачиваемая «удаленка» у меня уже есть. Решил, что на первое время могу остаться работать в «КП». Но этот срок подзатянулся.
Работа в пропаганде эмоционально на меня давила. Многие люди, которые работают в таких изданиях, оправдывают убийства мирного населения в Украине. Вести лицемерные диалоги с коллективом и писать вранье каждый день — это труднее, чем кажется. После работы у меня не оставалось ни сил, ни желания просто с кем-то общаться и что-либо делать.
Между собой коллеги используют абсолютно тот же нарратив, что исходит из телевизора. Люди верят тому, что пишут: в радиоактивных комаров, которых использует Украина, мутантов-гусей и бог знает во что еще. При этом они, как и я, ссылаются на авторитетные, совсем не пропагандистские зарубежные источники: CNN, Bloomberg, Reuters. В рабочих чатах кто-то может всерьез высказаться, мол, «англосаксы и американцы хотят нас убить». В отношении украинцев используют слова «враги», «укронацисты». В чатах никто не называет войну войной.
В редакции есть перечень лиц и тем, о которых нельзя писать. Туда входят любые активисты, иноагенты. Нельзя писать про участников сопротивления — не только украинского, но и российского. Даже если и пишем, то только, как говорят в «КП», «лапидарно» и «по ТАСС». Сухо, аккуратно, без подробностей.
Еще они все там очень боятся ЧВК «Вагнера». Нельзя писать, что ЧВК набирает уголовников на фронт и раздает оружие настоящим убийцам. Но при этом нельзя брать высказывания депутатов Госдумы — Картаполова, Гурулева, Соболева и, как ни странно, Дмитрия Рогозина. Якобы это ярые критики действий российского командования — рассказывают всякую крамолу, которая может дестабилизировать настроения в стране.
Данных о том, кто из коллег находится в стране, а кто нет, у меня нет. Перед трудоустройством редактор, которая меня брала, сказала, что я спокойно могу работать из-за границы и уехать куда-то на долгий срок — вообще не проблема. В чате все пишут, что находятся в России. Меня о том, где сейчас я, никто не спрашивал.
Конечно, своими силами я, сколько мог, пытался этой пропаганде противодействовать. Когда только начинал работать, подруга сообщила мне, что ее знакомый погиб во время бомбежек где-то под Киевом. В тот момент я писал новость-сводку Минобороны. Я был дико злой, у меня крышу снесло. В заголовке я написал приблизительно следующее: «Кровавые убийцы жестоко расправились над невинными жителями Украины». Отправил на вычитку редактору, тут же сильно испугался и удалил текст. Но тот все же успел прочитать. Ответил мне довольно лояльно: «В следующий раз такие вещи не пиши. Когда будешь ставить новости сам, если опубликуешь что-то подобное, по шапке прилетит всей редакции».
Еще я так их троллил: меня раздражает, когда пишут «на Украине». Раз 15-20 я намеренно отправлял материалы со словами «в Украине», но потом в чате на меня начали бомбить. Я перестал.
Конечно, я пытался понять, выступает ли кто-то из моих коллег против войны. Когда случилась мобилизация, тот самый выпускающий редактор поставил себе на аватарку бело-синий-флаг (флаг, используемый россиянами в знак протеста против войны. — Прим. ред.). Я подумал тогда, что не я один из редакции выступаю против войны. Попытался найти редактора в соцсетях, чтобы не спрашивать напрямую и проверить его взгляды, но так и не смог.
Однажды я вывел другого коллегу на откровенный разговор. Он тогда уходил из редакции и собирался в армию. Я спросил: зачем тебе идти на войну, если у тебя есть «бронь»? Но вслед полетел ответ: «Надо же кому-то Родину защищать».
Мое высказывание я решил приурочить к году с момента начала войны: во время рабочей смены я просто залил в «админку» сайта публикации, где говорится о преступлениях российских властей и армии в Украине. О числе жертв среди мирного населения. О том, сколько на самом деле человек потеряла российская армия в этой войне, и о том, сколько денег Путин вкачивает в войну. Все их я писал сам, основываясь на официальных данных госорганов Украины, публикациях независимых российских и западных СМИ.
Часть из них поместил в раздел «Главное», чтобы они отображались на сайте. Параллельно поставил метки, чтобы материалы опубликовались в «Яндекс.Дзене», но не рассчитывал, что они долго там продержатся — модераторы в быстрые сроки, буквально семь минут, вычисляют «не те» публикации. Собственно, так и вышло — не прошло и десяти минут, как их удалили. Но публикации в веб-архиве, который я сделал.
Для меня такой шаг — это прыжок в бездну. Я ищу какую-то работу, накоплений особо не осталось. Но воспринимаю это как искупление вины. Остаться без работы — по мне, соразмерная плата за то, что я врал.
Прошу прощения у жителей Украины за то, что участвовал во всем этом. Мое высказывание — про то, что в и пропаганде есть люди, которые еще сопротивляются. Я рассчитываю, что сотрудники других прокремлевских СМИ заметят мой поступок».