С начала боевых действий в Украине прошел уже год. Братоубийственная война уже унесла десятки тысяч жизней по обе стороны фронта, и похоронки продолжают приходить в города и поселки. Чтобы узнать, как потери в Украине сказываются на положении дел в глубинке, «Продолжение следует» отправилось в Шадринск – небольшой городок на севере Курганской области.
Звонок
Собираясь в командировку, я связался со знакомым шадринским предпринимателем, чтобы нащупать почву под ногами: все же задание описать скорбящий город – не из самых лёгких с моральной точки зрения. Однако вместо скорбного рассказа, собеседник удивил меня совсем другими наблюдениями.
– Братишка, представляешь, у меня соседка, как мужика забрали, уже полгода кайфует! Деньги на карту падают, она их за месяц все, вот прям до копейки спускает…
– Завидуешь, что ли?
– Да нифига! Просто в голове не укладывается! Сколько лет в Шадринске живу – просто не представляю, где здесь можно 200 тысяч за месяц потратить.
– Ну, повезло девчонке! Нужно радоваться. Видимо, знает как.
— Нет, братишка, ты не понимаешь. «Бабок» у людей реально стало много, особенно у девчонок. Кто-то покупает машины и квартиры. По выходным в барах и кафешках народу битком. Отгуливают своих погибших, — ошарашил меня предприниматель.
Уездный город
Шадринск – второй по величине населённый пункт Курганской области. Расположенный посреди уральских лесов 70-тысячный город на пересечении двух федеральных трасс является одним из важнейших транспортных узлов Курганской области. Несмотря на скудность городского бюджета, Шадринск – один из немногих райцентров, власти и жители которого тщательно следят за сохранением исторического облика города. Если не считать недавно заасфальтированых дорог, центр города практически не изменился с дореволюционных времён, и вполне подойдёт для съёмок исторического кино о жизни русской глубинки начала минувшего века.
Город известен шадринской минеральной водой, гремевшим в начале 2000-х ликёро-водочным заводом да бывшим мэром, а в последствии губернатором (2014 – 2018) Курганской области Алексеем Кокориным, – Геннадьичем, как по-прежнему по-свойски его тут называют.
Шадринск изредка попадает в объективы телекамер и новостные сводки, как правило, по типичным для российской провинции поводам: из-за состояния коммунальных сетей, коррупционных скандалов да экологических проблем, вызванных деятельностью расположенного здесь завода «Технокерамика».
Низкие даже для Курганской области зарплаты в 20-25 тысяч, близость городов-миллионников, таких как Тюмень и Екатеринбург, приводят к тому, что большая часть трудоспособных мужчин отправляется на заработки в другие регионы, а главной мечтой молодёжи остаётся желание навсегда покинуть родной город. Однако с началом СВО ситуация изменилась.
Кровавая жатва
Курганская область – в числе регионов-лидеров по количеству добровольцев, отправившихся в зону боевых действий. Местные подсчитали, что с начала СВО из Шадринска в Украину отправилось несколько десятков добровольцев – в основной массе казаки и члены одного из клубов исторической реконструкции. И это – не считая мобилизованных и проходивших службу на момент вторжения.
2022 год собрал свою кровавую жатву. Есть среди погибших и герои: так на входе Шадринского политехнического колледжа в сентябре минувшего года появилась мраморная табличка в память о бывшем учащемся Ярославе Симакове, бойце спецназа Росгвардии, погибшем при выполнении боевых задач в Украине. Найти информацию о том, что именно совершил Симаков, не получилось. Однако подвиг его родина отметила Орденом Мужества, присуждённым посмертно.
Но помимо орденов, медалей и перспективы вхождения в пантеон новых героев, у многих есть и другие мотивы для участия в боевых действиях на территории соседнего государства. И они гораздо более приземлённые: деньги.
Зарплата от 190 тысяч рублей в месяц для подавляющего числа жителей Курганской области сопоставима с почти годовым заработком. Из-за этого курганцы воспринимают СВО как золотую жилу, и, не считаясь с риском, охотно подписывают контракты и уходят на фронт добровольцами.
Квартирный вопрос
Наслушавшись про квартирный бум, я пошёл по риелторским агентствам. Большинство агентов отказались рассказывать о своей работе. Приоткрыть завесу над шадринским рынком недвижимости согласился всего один человек, но и он – лишь на условиях анонимности. Назовём его Геннадий.
Это среднего роста 50-летний мужчина в хорошей физической форме. Классическая причёска, едва припорошенная сединой голова, пиджак и непривычные для Шадринска запонки на рукавах. В прошлом инженер одного из местных заводов, с 2007 года Геннадий с головой ушёл в рынок недвижимости, и за минувшие 15 лет сколотил не только капитал, но и небольшую команду.
Отвечая на вопрос, правда ли на фоне происходящего на рынке недвижимости наметился рост, мужчина разводит руками:
– Ну как рост… Скажем так: одна категория людей стала чаще приобретать квартиры. Это да. Кто-то из числа жён военнослужащих досрочно закрывает ипотеки. Кто-то действительно ищет новое жильё. Те, кто приехал [с войны] – ставят на продажу дома и уезжают обратно, чтоб ещё подзаработать. Многие ищут квартиры не в Шадринске. Мы им показываем цены, а они плюют на эти цены – ладно, давай хоть в Кургане! Екат (Екатеринбург — прим.ред.) почти не пользуется спросом, там квартиры в три, а то и в четыре раза дороже, чем у нас, и в два раза дороже, чем в Кургане. За цену черновой однушки в Екате, в Кургане можно взять двухкомнатную.
По словам Геннадия, наибольшим интересом у проходящих службу в зоне СВО шадринцев как была, так и остаётся Тюмень. И ещё одна заметная тенденция: покупкой квартир в Шадринске занимаются в основном женщины: «Ведь сам знаешь – если дают увольнение – это неделя-две. Времени мало, квартиру за такой срок не купишь. Поэтому и оформляют доверенности: на жену, мать, сестру, подругу».
— Смотрят, интересуются, некоторые берут. Многие — на гробовые. Кто-то, кому средства позволяют, — уже с боевых и командировочных. Я думаю, настоящий спрос ещё впереди. Когда все закончится, потому что пока многие там, они ещё копят.
Любовный форс-мажор
Впрочем, длительный отрыв мужчин от дома сказывается не только на финансовом благополучии города.
– Вот сейчас случай с клиенткой разбираем: и смех, и грех, – говорит Геннадий. – У неё муж, ещё когда все начиналось, уехал на Донбасс, деньги за него получала жена. Решили купить дом ещё в том году. Пока он там, супруга занималась сделкой: нашли коттедж, договорились о рассрочке. Квартиру продали, договор заключили, выплатили задаток, те хозяева тоже что-то себе в Кургане присмотрели – вроде бы всё хорошо.
В итоге что выходит: перед новым годом его отпустили в отпуск. Приезжает и говорит: развожусь. Встретил другую, где-то там в Донецке или Луганске. Естественно, моя клиентка разводиться отказалась, он уехал обратно. В итоге договор подписан, а деньги он больше не высылает, все отправляет родителям. Договор остался на ней, прежним хозяевам нужно выплатить 800 тысяч – и назад уже ничего не отыграть. Но будем надеяться, что всё будет хорошо, и он вернётся.
Гробовые
По словам Геннадия, на семьи погибших шадринцев среди его коллег идёт настоящая охота. И основная добыча достаётся тем, у кого есть связи в военкомате.
– Много погибших?
– Военная тайна. У нас маленький город, если я расскажу, сразу станет понятно, кто слил. А мне эти проблемы на..уй не нужны. Но скажем так, это не десять и даже не пятнадцать человек.
– Гораздо больше?
– Не гораздо. А просто больше, – лаконично оборвал вопрос мой собеседник. – Могу сказать только за себя. За декабрь-февраль по гробовым у меня было три сделки, и ещё одна в процессе.
– Это в Шадринске или в целом по району?
– Ну мы же о Шадринске говорим, я тоже в Шадринске работаю. Но я не один, риелторов много. Потом, есть ещё те, кто получает за ранения, они живы, уже приехали, сейчас всем занимаются либо сами, либо их родственники. Есть и те, чей статус ещё не определён. Человек, скажем, погиб и обгорел, или живой, но находится без сознания, или в плену – словом, без вести пропавший. Жив он или нет – пока тебе никто не скажет, время сейчас такое. Поэтому надо быть на короткой ноге с военкоматом и похоронщиками. Но и там люди неглупые. Там тоже своя мафия.
По словам мужчины, сейчас к риелторам обращаются в основном семьи тех, кто погиб в октябре-ноябре. В целом Геннадий признаёт, что с прошлого года денег на руках шадринцев стало больше:
– Я этому не радуюсь. Это страшно. И жалко, что для того, чтобы переехать, или расплатиться с ипотекой, людям надо ехать на войну. Но с другой стороны, власти ведь могли и наплевать на эти выплаты, и кинуть людей на деньги. Но ведь никого пока не обманули. Хорошо, что за это хотя бы платят. Конечно, хотелось бы, чтоб это быстрее закончилось. Но пока работаем, а как там дальше будет – увидим.
«Он Россию любил»
С Еленой Абросиевой меня свели местные. Мы встречаемся в одном из шадринских торговых центров, где она работает продавщицей. Скромная женщина с короткой стрижкой, на немолодом лице – ни следа косметики. По словам женщины, в Шадринск вместе с гражданским супругом Виктором Шапориным они перебрались осенью 2021 года:
– Виктору предложили работу в охране, сказали, что зарплата будет 25 тысяч рублей. Но когда мы приехали, оказалось, что зарплата – 15-16 тысяч рублей. Всё обещали: «это только на испытательный срок, мы поднимем» – завтраками кормили полгода. Денег-то мало – он стал выпивать, в марте ушёл с работы. Мы уже думали возвращаться в деревню, а тут война. Он служил в Чечне и очень любил свою страну, – на глазах Елены проступили слезы. – Сильно переживал за всё, что происходит на Украине…
В мае мужчина записался добровольцем, спустя два месяца, в июле 2022 года, погиб. Однако в отличие от многих, никаких денег ни Елена, ни дочь Виктора от первого брака Диана так и не получили.
С утратой за минувшие полгода женщина, кажется, уже смирилась – и оказалась удивлена вниманием журналиста к своей истории:
— Я знаю, у нас был гражданский брак, и рассчитывать на компенсацию я не могу. Да и не нужны мне эти деньги. И Витьке были не нужны, не затем он туда поехал. Мы свою жизнь, кто как мог, уже прожили. Но просто обидно! Почему, если у него есть законный ребенок, государство о ней не позаботилось?
– А она совершеннолетняя? (Выплаты в случае гибели военнослужащих или приравненных к ним лиц положены членам их семей, к каковым относятся близкие родственники: законные супруги, родители и дети – но лишь до достижения ими совершеннолетия).
– Да, 97 года, но она такая же, как Витька, ей тоже ничего не надо! Молодая, глупая ещё. Да и я такая же, хоть и не молодая уже…
Я попросил Елену поделиться телефоном Дианы, но она насторожились и предложила связаться с девушкой со своего. Позвонили дочери Виктора. Девушка ответила, что-то уточнила у Елены, попросила её включить трубку на громкую связь:
– У вас совесть есть?! – прокричала она мне. – Вы его даже не знали! С какой стати мне вам чего-то говорить? Вы его близкий? Друг? Сослуживец? Если вам это важно: на Украину он поехал не за деньгами. Всего хорошего!
– Ну вот, об этом я вам и говорила, – подытожила Елена. – Может не время, а может принципиально ни о чём таком говорить не хочет. Что-то ещё?
На том мы с Еленой и попрощались.
104 квартал
Чтобы предположить, сколько жизней шадринцев уже унесла идущая на протяжении года война, я поехал на главное кладбище города Шадринска – Андреевское.
Разноцветные полотнища военных знамён, развевающиеся над белыми заснеженным полем, в ясную погоду видно издалека. Могилы, могилы, могилы… На заламинированных фотографиях в рамках – застывшие навечно молодые парни. Сафонов Даниил, Павлов Алексей, Безгодов Константин, Симаков Ярослав – всем от 19 до 21 года.
Всего на 104 квартале Андреевского кладбища мне удалось насчитать около дюжины свежих могил. Многие кресты буквально утопают в искусственных цветах и могильных венках с триколором, из-за чего невозможно ни имя парня прочесть, ни оценить тот крохотный отрезок жизни, что отпустила ему страна.
У одной могилки – столик, корзинка полная шоколада, бананы и апельсины. На фотографии – мальчишка в военной куртке и бейсболке, Назаренко Степан. Годы жизни: 23.01.2002-29.08.2022. Бананы жёлтые, сникерс ещё не припорошен снегом.
Вероятно, родители навестили любимого сына только что. И, видно, часто навещают.
Никак не могут отпустить мальчика.
Алексей ПОРТНИКОВ
