Карельская деревня раскололась в поисках ответа на принципиальные вопросы: пить или не пить, жить или доживать
Затерянная в лесах деревня Войница, что в нескольких километрах от российско-финской границы, живёт так, словно время тут остановилось. До позапрошлого года здесь не было круглосуточного электричества, а теперь не работает даже магазин. Его закрыла владелица, депутат «Единой России», потому что не смогла продавать там спиртное. Чиновники пытаются помочь ей получить лицензию на алкоголь, однако многие местные не хотят, чтобы в магазине торговали водкой, полагая, что это окончательно убьёт Войницу.
У деревенских уже был опыт гражданского противостояния: несколько лет назад они через суд сорвали строительство форелевого хозяйства на местном озере. Но тот конфликт рассорил и самих людей.
Журналистка Лола Романова специально для «Продолжения следует» и «Новой вкладки» съездила в Войницу и увидела, как давний раскол проявляется в жизни карельской деревни самым причудливым образом.
Добраться до Войницы, расположенной на северо-западе Карелии в 500 километрах от Петрозаводска, можно только на собственном авто или на попутке. Раньше в деревне останавливалась маршрутка, которая курсировала между Костомукшей и Калевалой — ближайшими крупными населёнными пунктами, но она не ходит уже несколько лет. Заказать такси из Костомукши в Войницу нашей журналистке не удалось: не нашлось желающих трястись 90 километров по разбитой дороге. Пришлось ждать, когда в те края поедет 28-летняя преподавательница карельского языка Анна Никандрова.
Анна живёт в Костомукше; в Войницу, на свою малую родину, она вместе с мужем и ребёнком ездит каждую неделю — привезти продукты родителям. Магазина в Войнице нет.
В ноябре дорогу уже заметает снегом, и ухабы чувствуются не так сильно, но машину продолжает беспрерывно трясти все два часа пути, пока мы едем в Войницу от железнодорожного вокзала в Костомукше. По дороге заезжаем в магазин в деревне Вокнаволок, чтобы докупить то, что забыли взять в городе. Обычно жители Войницы тут не закупаются: продукты в Вокнаволоке дорогие, а ехать неблизко — 40 километров по дороге с ямами и ухабами. На столе у входа в магазин лежат бесплатные выпуски районной газеты, будто оставшиеся с советских времен: в них школьники выигрывают олимпиады, педагоги получают премии, в республике открываются новые школы. О том, что за окном 2020-е, в газете напоминают только рекламные объявления, которые призывают на военную службу по контракту.
— Приехали! — радостно кричит Александр Егоров, увидев нас у своего дома в Войнице. Положив топор, которым только что колол дрова, он спешит встречать родных — дочь Анну и её семейство. Хотя в доме Егоровых недавно появился отопительный котёл, иногда они всё ещё пользуются печью на кухне. Привыкли.
Антонина, жена Александра, ставит на стол большую тарелку с традиционными карельскими калитками, суп с глухарём и рыбу. Между собой супруги разговаривают на карельском. Глухаря, рассказывает Александр, они с женой случайно сбили на дороге, а потом решили приготовить.
Войница образовалась на этих землях в XVII веке, когда тут жили саамы. Постепенно местность заселили карелы. Анна поясняет, что название деревни никак не связано с войной и в переводе с саамского означает «узкий залив». В этих краях в XIX веке финский фольклорист Элиас Лённрот собирал среди местных рунопевцев песенные сказания для знаменитого карело-финского эпоса «Калевала». Как и многие путешественники того времени, в своих путевых заметках он называл карелов финнами — из-за близости культур.
Глядя на пустынные улицы с далеко стоящими друг от друга домами, сложно поверить, что в XIX веке, когда Войница была частью Кемского уезда Российской империи, в ней жили 380 человек и возделывались огромные поля. После краха империи Кемский уезд бы приписан к Карельской АССР в составе РСФСР, и дела его по-прежнему шли неплохо. И хотя в 1980-х, когда сюда приехали Егоровы, деревня уже начала постепенно увядать, в то время, помимо совхоза, там ещё действовали пограничная воинская часть, фельдшерско-акушерский пункт, начальная школа и магазин.
Сначала Антонина и Александр работали в совхозе, потом решили заняться фермерством. Но денег не хватало, поэтому они продали квартиру в Костомукше и построили дом на берегу озера Ридалакши, чтобы сдавать туристам. Красный одноэтажный домик Александр Егоров называет «финской мечтой» — по аналогии с мечтой американской. Со строительными материалами Егоровым помогали знакомые финны. Сейчас таких домиков у семьи уже пять.
Дочка Егоровых Анна тоже переехала бы в Войницу насовсем, но там нет необходимой инфраструктуры, тем более для семей с детьми. Они с мужем строят в деревне дом, но жить в нём планируют только летом. В 2022 году Никандровы подали заявку в сетевую компанию на подключение дома к электричеству, а та выставила счёт на 127 миллионов рублей. Такую сумму энергетики обосновали тем, что нужно проложить 35 километров ЛЭП, так как дизельный генератор в деревне не смог бы обеспечивать электричеством ещё один дом.
До недавнего времени электричество в Войнице было только в утренние и вечерние часы: мощности дизельной станции не хватало для круглосуточной подачи электричества. В 2023 году в деревне установили новый генератор — о полноценной линии ЛЭП речи, разумеется, не шло.
Жители деревни хоть и обрадовались круглосуточному электричеству, но подозревают, что связано это не с заботой властей об их благополучии, а с внешней политикой России: после того как в 2022 году Финляндия в ответ на начало боевых действий в Украине объявила о желании вступить в НАТО, глава Карелии Артур Парфенчиков обещал уделить особое внимание инфраструктуре приграничных посёлков в регионе.
Правда, упомянутой губернатором мобильной связи в Войнице всё ещё нет. Не знающие об этом туристы, добравшись до крупнейшего в северной Карелии водопада Куми-порог рядом с деревней, обнаруживают, что нужно оплатить посещение через QR-код, а к мобильному банку там не подключиться.
В 90-е, когда после распада СССР открылись границы, во многие карельские деревни стали наведываться иностранные туристы, в том числе в Войницу. Через Финляндию стали ездить и россияне: и дороги там лучше, и путь, если добираться из Питера, выходил короче, чем через Костомукшу. После закрытия границ из-за войны в Украине финскими дорогами уже не воспользоваться. Украинцы, финны, англичане, французы теперь тоже не появляются, говорит Александр Егоров, вспоминая былые времена:
— Французы приезжали 15 лет назад на снегоходах, и вот я у [знакомого] финна спрашиваю: «А как по-французски поздороваться можно?» Он меня просветил, я вышел на улицу, говорю: «Бонжур, месье!» Так они все со снегоходов и попадали!
О том времени многие жители вспоминают с ностальгией. Финны помогали ремонтировать в деревне дома, увековечивать память о карельских рунопевцах и улучшать дорожную инфраструктуру. Анна Никандрова несколько лет добивалась, чтобы у моста неподалёку от Войницы поставили дорожный знак (однажды там упала в воду машина). Он появился, только когда арендатором дороги стала лесозаготовительная компания во главе с финским предпринимателем.
Финны даже построили для пенсионеров в Войнице дом престарелых. Правда, он так и не открылся: местная жительница, пообещавшая взять его под свою ответственность, как рассказывают Егоровы, «сняла табличку и стала жить там сама».
От времени, когда в развитии деревни участвовали финны, остался и культурный след. На холме рядом с узким проливом между озёрами, примерно в километре от центра Войницы, стоит часовня. Её воссоздали в 2013 году по образцу старой часовни XIX века, чёрно-белое фото которой висит чуть поодаль, в неприметной деревянной беседке. Автор снимка — финский фотограф Инто Инха. Часовню построили благодаря международной программе приграничного сотрудничества Karelian ENPI programme: на её бревнах до сих пор висит табличка с флагами Евросоюза, России и Финляндии.
На другом берегу пролива стоит памятник рунопевцам Северной Карелии — «Камень Ваассилы», в 1995 году созданный финским художником Мартти Айха. Из-за елей виднеются остатки печи дома карельского рунопевца Ваассилы Киелевяйнена — от самого жилья ничего не осталось.
До пандемии через эти места проходил финский туристический маршрут, посвящённый рунам: из Финляндии туристы шли пешком до Войницы «по следам Эллиаса Лённрота».
— В культурном плане со стороны нашей администрации тут ничего не сделано, — замечает Анна. — Всё это делали финны, потому что здесь их культурные корни, их история.
По словам Анны, она обращалась к министру культуры Карелии Алексею Лесонену с предложением облагородить эти территории и сделать деревянную тропу к памятнику, но в ответ получила только «отписки». Правда, признаётся Анна, всерьёз этим вопросом она ещё не занималась: «Когда разозлюсь очень сильно, тогда дойдут руки».
Обустраивать деревню финны помогали вплоть до пандемии коронавируса. Потом границы закрылись, а с началом войны в Украине финская благотворительность в регионе прекратилась.
Туристов, которые из года в год снимают в Войнице гостевые домики, Александр Егоров в шутку называет рецидивистами. Правда, теперь это в основном гости из России. Связей с соседней страной становится всё меньше. Раньше Егоровы часто ездили в Финляндию, в том числе за продуктами в местную сеть супермаркетов Prisma. «Тридцать лет открыто пожили, порадовались жизни», — заключает Александр Егоров.
В Финляндии у них есть родственники — потомки карел, которые эмигрировали из России в 1920-х, «словно предвидев репрессии», рассказывает Александр. Семьи тесно общались. Правда, после начала военных действий в Украине многое изменилось: несколько «финских» родственников перестали контактировать с семьёй из Войницы.
Сейчас в окружённой лесами деревне много ветхих, покинутых домов. После того как не стало совхоза, а воинскую часть расформировали, люди стали уезжать. В начале 2000-х в Войнице было уже сорок жителей, сейчас осталось двадцать, в основном пенсионеры.
Местный пенсионер Юрий говорит, что Войница «доживает свою последнюю жизнь», и с тоской вспоминает о советских временах: «Раньше здесь было красиво, поля чистые. Совхоз потому что был». В Войнице он живёт с рождения. После закрытия совхоза Юрий стал зарабатывать чем придётся, в том числе продавая собранные ягоды и грибы.
В отличие от совхоза, канувшего в лету, от воинской части в Войнице кое-что осталось. Например, руины бывшей казармы с выбитыми окнами, сломанными деревянными полами и обвалившейся каменной кладкой внутри. Когда-то на этом месте было старое кладбище, его разрушили во время Второй мировой войны, а после так и не восстановили. В советское время, помимо казармы, на этом участке стоял ещё и клуб — деревенский Дом культуры, где собирались местные жители. В 2010 году он сгорел, восстанавливать его не стали.
В 2021 году по проекту Анны Никандровой и её однокурсницы (его они разработали, когда учились в вузе) на месте разрушенного кладбища установили мемориальную табличку на карельском и русском языках. На ней значится, что здесь были похоронены рунопевцы Онтрей Малинен и Ваассила Киелевяйнен, из уст которых Лённрот и записал множество песенных рун для «Калевалы». На табличке нарисована схема старинного кладбища: её Анна с однокурсницей увидели в книге финского этнографа Самули Паулахарью. Анна говорит, что сведения о Войнице сохранились во многом благодаря исследователям из соседней страны: «Финны память чтили, многое записывали».
Это кладбище находится в самом центре деревни. Могил здесь уже нет — только мемориальная плита, памятный столб и православный крест. На нескольких елях вокруг кладбища до сих пор видны обрубленные макушки — свидетельство традиционного карельского обряда. Так обозначали, что кто-то из жителей деревни умер.
Неподалёку — братская могила 264 советских солдат. Сначала там были похоронены красноармейцы-лыжники, погибшие во время белофинской интервенции 1921–1922 годов, потом — убитые во время советско-финляндской войны, но большинство похороненных здесь погибли в Великую Отечественную.
Рядом с кладбищем на флагштоках — российский и карельский красно-сине-зелёный флаги. Правда, вспоминает Анна, недавно там несколько дней по ошибке висел флаг с обратной последовательностью цветов — дагестанский. Повесила его депутат Луусалмского сельского поселения от «Единой России» Надежда Лесонен, однофамилица карельского министра культуры.
— Финский анекдот. Сын спрашивает у отца: «Папа, это чья катиска (устройство для ловли рыбы. — Прим. ред.)?» А отец отвечает: «Не знаю, чья катиска, а рыба наша», — смеётся Александр Егоров и насаживает опарыша на рыболовный крючок.
Хотя по лунному финскому календарю, на который в Войнице ориентируются рыбаки, клёв 19 ноября должен был быть отличным, выловить получилось только маленьких окуней, которых затем семья Егоровых заморозила для самоловки на щуку. Такую же самоловку приехала вытаскивать из озера другая семья, но им совсем не повезло.
— Рыбу мы можем есть каждый день утром, в обед и вечером. Её же можно закоптить, засолить, пожарить. Она, конечно, приедается, но, чтобы не приедалась, надо менять способ её приготовления, — шутит Александр.
По его словам, на озеро они ездят, «как только кушать захочется». Несколько лет назад рыбалка оказалась под угрозой: бизнесмены из Костомукши хотели устроить в излюбленных местах для лова на озере Верхнее Куйто форелевое хозяйство. Но другой рыбы в водоёме из-за отходов производства стало бы меньше, поэтому многие жители выступили против. Впрочем, не все. Даже в такой маленькой деревне, как Войница, люди разделились: были и те, кто полагал, что форелевое хозяйство — это неплохо, поскольку оно обеспечит местным рабочие места. По традиции, не обошлось без «Единой России».
Летом 2018 года предприниматели из Костомукши приехали в Войницу, чтобы узнать мнение жителей об идее с форелью. Хотя на встрече бизнесмены сказали, что собрание неофициальное, позднее появился его протокол, составленный Надеждой Лесонен.
Ей 56 лет, в Войнице она живёт с 2008 года, и на момент противостояния вокруг форелевого хозяйства Лесонен уже была депутатом совета Луусалмского сельского поселения от «Единой России», а также хозяйкой единственного в Войнице продуктового магазина. Кроме того, Надежда Лесонен возглавляет один из двух поселковых ТОСов. Вместе с другими жителями она повесила на улицах украшения — красные звёздочки, которые «создают праздничное настроение», и добилась ремонта колодца на бюджетные средства. Ещё одна из заслуг Лесонен — музей народного быта (правда, он уже не работает). Словом, фигура в посёлке она весьма заметная. И именно Надежда стала проводницей идеи об открытии в Войнице форелевого хозяйства.
В протоколе, составленном Лесонен, было написано, что большинство жителей не против форелеводного участка, хотя, по словам Анны Никандровой, это было не так. Интерес депутата к форелевому хозяйству местные СМИ объясняли тем, что её гражданский муж, экс-охотовед Калевальского района Валентин Матях, был знаком с заводчиками хозяйства.
В декабре того же года минсельхоз Карелии одобрил создание хозяйства на основании этого протокола. Рыбные садки планировали установить у пролива между часовней и «Камнем Ваассилы».
Анна рассказывает, что вместе с другими жителями она пыталась оспорить легитимность протокола в суде. В качестве доказательства у них было видео собрания. Иск, признаётся активистка, был составлен неудачно, поэтому суд они проиграли.
— Я с собой перцовый баллончик и нож носила, понимала, что риски есть. При таких обстоятельствах ты готов чуть ли не насмерть бороться за эту деревню и родной дом, — вспоминает Анна. По её словам, среди приехавших бизнесменов был бывший депутат Костомукшского горсовета Денис Разумов, в 2014 году жестоко избивший жителя Костомукши в ходе ссоры: они повздорили из-за денег, которые не поделили между собой подконтрольные им фирмы.
В марте 2019 года многие жители Войницы вышли на пикет с плакатами против разведения в озере форели. А спустя месяц сестра Анны, Ксения Рышкевич, сумела доказать в Верховном суде Карелии, что форелевое хозяйство нарушает её право на благоприятную окружающую среду и пользование водными ресурсами. Помимо этого, она оспорила правомерность приказа минсельхоза о выделении участка для разведения форели.
Форелевое хозяйство фактически разделило жителей посёлка на два лагеря. Некоторые местные СМИ называли это противостояние войной. Людей не объединила даже проблема с продуктами. А она встала остро.
После того как в начале 2000-х в Войнице закрылся магазин воинской части, туда несколько лет приезжала автолавка из райцентра Калевалы, которая привозила свежие продукты — молоко, хлеб, мясо. Потом она ездить перестала. В 2009 году свой магазин в посёлке открыла депутат Надежда Лесонен. Но с 2020 года он стал работать только в тёплое время года. Тогда Анна попросила администрацию организовать выездную торговлю с автолавки, но безрезультатно. Несколько предприятий в соседнем посёлке отказались торговать в Войнице из-за того, что это «экономически и территориально нецелесообразно», говорится в ответе администрации.
Многие жители с этим мирятся:
— Было бы хорошо, но я понимаю, что никто этим заниматься не будет, — монотонно констатирует местный пенсионер Юрий. О том, что в деревне нет ни торговой точки с продуктами, ни фельдшерско-акушерского пункта, он говорит без сожаления:
— Я стараюсь не болеть, так что мне не надо. А магазин — тут покупателей нет, какой смысл держать? Два-три человека придут — и что из этого?
В 2022 году магазин Надежды Лесонен закрылся насовсем. В 2023-м Анна Никандрова собрала подписи за то, чтобы магазин вернули: за высказались почти все жители деревни, 24 человека. Подписи передали в администрацию Калевальского района, чтобы чиновники обратили внимание на то, что люди больше не могут купить продукты.
Скоро они получили ответ за подписью замглавы районной администрации Юлии Кононовой. В ответе говорилось, что у магазина Надежды Лесонен возникли проблемы с установкой программного обеспечения для передачи сведений в систему учёта продажи алкоголя ЕГАИС (документ есть в распоряжении «Продолжение следует»). К ней должны быть подключены все магазины, торгующие алкогольными напитками. А продавать одни только продукты, без алкоголя, который составляет основную выручку многих сельских магазинов, Надежда Лесонен не пожелала. В том же письме администрация района обнадёжила жителей, что прилагает все усилия, чтобы помочь депутату открыть магазин заново — с алкоголем.
Ответ чиновников Анну Никандрову не устроил: в следующем письме она описала действия администрации как «помощь предпринимателю-пенсионеру-депутату в спаивании местных жителей», а ещё обратила внимание, что действия депутата Лесонен противоречат ценностям, которые продвигает её партия «Единая Россия», — «благополучию человека: его здоровью, долголетию, доступной инфраструктуре и комфортной среде».
— Если будет алкоголь, тогда есть смысл магазинчик держать. А если нет, тогда зачем продукты людям? — иронизирует бодрый мужчина в рабочем комбинезоне, которого мы встречаем на улице. Это Тимофей, работник местной дизельной станции.
Его перебивает лаем большой пятнистый пёс, бегающий рядом с домом. Это жильё для Тимофея арендует работодатель. В Войницу мужчина приезжает посменно: три дня работает, потом уезжает домой. О том, как опустела деревня, Тимофей знает по рассказам своих напарников:
— Деревня была, а постепенно все и умерли — спились. Водку здесь продавали.
В этом году администрация района договорилась о доставке некоторых продуктов «Почтой России». В объявлениях, которые развешаны по деревне, сказано, что заказать продукты можно каждый понедельник по указанному номеру, почтальон привезёт их в Войницу. Этот вариант устраивает не всех, потому что речь идёт только о товарах длительного хранения вроде макарон и консервов.
В конце ноября администрация района сообщила, что постарается привлечь в деревню предпринимателей, если в 2024 году получит субсидии из регионального бюджета. Но надежды на то, что кто-то захочет торговать в Войнице продуктами, у жителей нет.
Пенсионер Юрий раз в неделю заказывает продукты у депутата «Единой России» Надежды Лесонен, которая за небольшую наценку привозит их из Калевалы. Такое решение продуктовой проблемы тоже предложила администрация в ответ на обращение Анны. Но Лесонен, как говорят местные, возит продукты только для «своих», и те, кто выступал против форелевого хозяйства, к ним не относятся.
«Надя [Лесонен] всю деревню на две половины разделила», — рассказывает Галина Анатольевна, 63-летняя пенсионерка из Войницы, о том, как уже четыре года живёт деревня.
Прихода нашей журналистки она немного стесняется: говорит, что с утра делала селфи и увидела, что немного отёкшая: таблетки от давления не помогают. В коробке на шифоньере лежит кошка. «У нас ещё три кота есть, — поясняет Галина Анатольевна. — Муж на рыбалку и зимой, и летом ездит. Кошек тоже прокормить надо, вот такое хозяйство держим».
Галина Анатольевна вообще не знает, есть ли сейчас в деревне магазин. Когда он был, они с мужем заходили в него редко: до него от дома около двух километров, а купить там можно было в основном продукты длительного хранения и пиво. Молоко и хлеб Лесонен привозила нечасто.
— Я раньше спрашивала: «А почему все пьяные ходят? Что такое, кто продаёт?» — вспоминает Галина Анатольевна.
Жители предполагают, что крепкий алкоголь в магазине продавали «из-под прилавка». Анна Никандрова рассказывает, что в одной семье из семерых братьев в живых остались только двое. «Когда Лесонен магазин открыла, они пили просто беспробудно и друг за другом поумирали», — вспоминает она.
Одного из выживших братьев наша журналистка застала дома. В его дворе стояла подержанная «пятнашка» с надписью на заднем стекле автомобиля «Спаси и сохрани от ГАИшников». Правда, общаться он отказался. Матерясь, мужчина ответил, что в деревне его всё устраивает и что у него «и без магазина харя широкая».
После закрытия магазина, по словам Егоровых, «особо нуждающиеся» стали заказывать такси из Калевалы за 2500 рублей и просить водителей привезти оттуда водку. Однако в этом, конечно, никто не признаётся. Те, кто против продажи в Войнице алкоголя, считают, что за вином на праздники можно съездить и в магазин в Вокнаволоке.
О том, что в деревне лучше без алкоголя, говорит и 51-летний Леонид. Работать в Войнице негде, поэтому он только «халтурит»: колет другим жителям дрова за деньги. Продукты ему посылает сестра из Калевалы: «Перебиваемся так», — неразборчиво заключает он, опустив голову и подперев её рукой.
На столе у него дома стоят несколько банок консервов, на стене рядом висят фотографии семьи, календарь с кроликом, чуть выше — два постера с полураздетыми женщинами. По словам Леонида, он слышал, что иногда алкоголь жителям привозит такси: заказывают те, «у кого деньги есть».
Среди тех, кто нуждается в магазине, — в основном пенсионеры. Особой активности от них Анна уже не ожидает: чувствует, что в последнее время людям уже «ничего не надо»: «Они просто хотят жить спокойно, как раньше, и не думать ни о каких проблемах».
Сейчас жителей не может объединить даже праздник деревни — «Марья Маковей», который отмечают каждый год 14 августа. В этот день проводится молебен, устраивают народные танцы, игры, выступают артисты, играющие на кантеле — традиционном карельском струнном щипковом инструменте.
В 2023 году администрация сельского поселения провела в Войнице анкетирование, предложив жителям выбрать место для проведения мероприятия. Несколько человек, в том числе Надежда Лесонен, участвовать в опросе отказались, а некоторые не захотели идти на праздник, потому что в посёлке «нет мира». Для них, рассказывают Егоровы, в деревне провели «альтернативный праздник» во дворе депутата. Это те самые «свои» — примерно четверть населения деревни, те, кто поддерживал Лесонен во время «форелевого» конфликта и кто «у неё на крючке», говорит Антонина Егорова.
Одна из «своих», 63-летняя Алла Васильевна, убеждена, что в Войнице всё в порядке, и — с намёком на Анну Никандрову — говорит, что обращения пишут те, кто не живёт в деревне постоянно и не знает, как здесь обстоят дела. Сама она проживает в доме, часть которого ещё несколько лет назад была тем самым музеем, созданным Надеждой Лесонен: в нём были фотографии работников совхоза и предметы быта жителей Войницы. В 2019 году его отремонтировали, но в том же году по решению жилищной комиссии музей стал жилым домом. Сейчас в помещении бывшего музея живёт сын Аллы Васильевны.
— Это у нас проблема? — отвечает на просьбу пообщаться о магазине Надежда Лесонен, выйдя на крыльцо и направляя яркий белый свет от налобного фонаря нам в лицо.
— С каждым годом становится хуже, всё меньше народа, — рассказывает Лесонен о том времени, когда магазин ещё работал. На вопрос, почему он закрылся, она отвечает лаконично: «Были свои причины».
Говорить об употреблении алкоголя в деревне и форелевом хозяйстве депутат отказывается: обращения жителей она называет «жалобами», а разговоры о рыбных садках — неспособностью «отпустить ситуацию и жить спокойно».
Сама она утверждает, что деревня живёт дружно и все здесь счастливы.
— Просто пускай каждый начнёт с себя. Почта согласилась [возить продукты], а нам это опять не нравится, — говорит депутат, намекая на Егоровых и их дочь Анну, но ни разу не назвав их по имени.
По словам Надежды Лесонен, «худо-бедно» в деревне жили всегда, а «некоторые люди» просто создают себе новые проблемы:
— Пусть плохие дороги, какими бы они ни были — дороги, условия — мы здесь живём. Это мой выбор. Сегодня плохая дорога, завтра будет хорошая опять. А зима вообще построит нам хорошую дорогу — будем радоваться.
Депутат уверена: нужно уметь радоваться тому, что имеешь. Плюсы она находит и в том, что до 2023 года в деревне не было круглосуточной подачи электричества:
— В 11 часов у деревни отбой был: все спят. Как по фэншую. В восемь часов подъём: раньше нет смысла вставать. Я, например, месяца три как-то адаптировалась к новым условиям [круглосуточному электричеству].
О будущем Войницы Надежда рассуждает позитивно.
— Совсем деревня не пропадёт. Будут бизнес туристический развивать спокойно, местные жители не будут мешать, поэтому всё будет хорошо, — снова намекает на Егоровых Лесонен. — А может, мы последние из могикан, которые живут в таких условиях? Свежим воздухом дышим. Тишина. Если ты здесь, значит, радуйся природе, погоде, птичкам. Получай от этого удовольствие.
Лола РОМАНОВА