Почему диктаторам часто присывают заслуги «экономических чудес» и как заканчиваются их карьеры
Автор видеоверсии – Фёдор Бомов
Вы читаете текстовую версию видео Разбора
«Сталина на вас нет», «России нужна жёсткая рука» – знакомо вам такое?
Мнение про то, что диктатуры бывают полезны, в России чрезвычайно популярно. Вот прямо сейчас включите телевизор. Бьюсь об заклад: в течение 15 минут на каком-нибудь шоу непременно прозвучит мысль, что когда нация в беде, единственный способ спасения – железной рука непреклонного правителя. Но действительно ли это так? Может ли диктатура быть эффективней демократии? Давайте изучим мировой опыт диктатур XX и XXI века. И заодно найдём среди них место нашей.
Диктаторы кончают плохо – ещё одно расхожее суждение. Но так ли это? В большинстве случаев, да, но не в ста процентах. Например, правивший в Зимбабве Роберт Мугабе, который не так давно, в начале 2000-х, отбирал собственность у белых граждан своей страны и передавал её чернокожим. Пиковая инфляция при нём достигла 80 млрд процентов – я не оговорился. А безработными были восемь человек из десяти. В 2017-м, в возрасте 93 лет, он был отстранён от власти военными. Но прежде чем уйти, этот президент одной из беднейших стран мира выторговал себе ежемесячное пособие в 150 тысяч долларов и 5 млн единовременно. Но не всем так везёт.
Чаушеску и Муссолини расстреляли, Хусейна повесили, Гитлер успел вовремя покончить жизнь самоубийством. На этом фоне судьба чилийского диктатора Пиночета кажется просто сказкой: после того, как он ушёл в отставку, его несколько раз пытались судить, но он умер, не дождавшись тюрьмы.
Впрочем, и без приговоров и тюрем конец большинства диктаторов нельзя назвать красивым. Правившего Португалией Антониу ди Салазара тихо отстранили от власти после того, как он упал с шезлонга и получил обширный инсульт. При этом ему не сказали, что он больше не при делах. Ещё два года к Салазару приезжали за указаниями министры и ежедневно приносили специально отпечатанную для него в единственном экземпляре газету. В которой реальность была такой, чтобы он не нервничал.
Ещё одного уже более близкого нам диктатора – Иосифа Сталина – хватил удар, и он почти сутки пролежал на полу в своей моче. Охрана смертельно боялась побеспокоить вождя и не решалась заглянуть в его комнату, так что у того было время подумать о вечном.
В общем, нездоровые отношения в обществе, которые всегда создают диктаторы, предопределяют конец их собственных жизней.
Зато начинают многие диктаторы красиво. Они как будто бы выводят свои народы из кризиса, прекращают хаос, получают поддержку населения и кредит доверия… Но какой ценой? Хрестоматийным примером является Гитлер. Возглавив Германию в разгар Великой депрессии, он запустил программу масштабных общественных преобразований. Борьба с безработицей, строительство автобанов… Передача экономики под контроль государства позволила преодолеть хаос и перезапустить производство. Но правда ли, что всего этого можно было добиться только в условиях диктатуры, с активным использованием репрессивных инструментов?
Давайте поразмышляем об этом на другом примере из той же эпохи. В США во время Великой депрессии президент Франклин Рузвельт предложил так называемый «Новый курс» – схему выхода страны из этого тяжелейшего затяжного кризиса. Итак, в США, как и в Германии, были созданы трудовые армии для безработных. Эти армии занимались не только дорогами, но и, например, сельским хозяйством. Все крупные предприятия, оставаясь частными, были объединены по отраслевому признаку в 17 гигантских монополий, где ключевую роль играли чиновники. Внутри этих монополий принимались решения о распределении рынков сбыта, устанавливались цены и тарифы. Это позволяло побороть кризис перепроизводства – главное ярмо Великой депрессии. Государство поддерживало монополии не только административно, но и финансово, а также создавало собственные корпорации.
Меры, принятые в США, были очень похожи на меры, принятые в Германии, однако без ставки на жёсткое подавление личных свобод в интересах государства. Гитлер так же, как и Рузвельт, объединил предприятия в монополии под совместным управлением чиновников и бизнесменов. Те, кто не хотел подчиняться новым правилам, могли потерять собственность, которая доставалась государственному концерну «Герман Геринг». Так же, как и в США, были существенно увеличены затраты на социальные программы.
Принципиальное отличие состояло в том, что Рузвельт поддержал профсоюзы. Договоры между ними и хозяевами предприятий были основой создания монополий. Гитлер, наоборот, независимые профсоюзы уничтожил и создал вместо них фиктивный – Германской трудовой фронт. Этот фронт устраивал для трудящихся экскурсии и другой культурный досуг, но при этом продолжительность рабочего дня выросла, зарплата была фиксированной, забастовки запрещены, а сами рабочие были прикреплены к своим местам. В этом фашистский профсоюз был точным аналогом советского ВЦСПС (Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов), который вместо защиты прав трудящихся занимался распределением между ними сырокопченой колбасы перед праздниками. На эффективности «всенародного труда» такая забота о рабочих, несомненно, сказывалась.
В итоге в США к 1935 году был уже отменён закон о централизованном управлении промышленностью, в 1936 году – аналогичный закон, касавшийся сельского хозяйства. И, хотя страна не до конца оправилась от «депрессии», в том же году Рузвельт одержал сокрушительную победу на президентских выборах, завоевав доверие своего народа. А что происходило в Германии? В 1936 году фюрер утвердил четырёхлетний план по переводу германской экономики на военные рельсы. Примерно в те же годы Герман Геринг, назначенный ответственным за выполнение четырёхлетки, отвечая на вопрос о дефиците сливочного масла в стране, сказал: «Вооружение сделает нас сильными… а от масла люди только толстеют!».
Ну а что было дальше и чем всё это кончилось – вы знаете.
И США, и Германия более-менее успешно справились с Великой депрессией. И методы у них тоже были примерно одинаковыми. Но только Гитлер действовал через принуждение, а Рузвельт – через признание. И справился он, как мы видим, не хуже фюрера. Ну и да, маленький нюанс: в конце концов, диктатуры гибнут, погребая под своими обломками миллионы граждан. Как это случилось и с Гитлеровской Германией. А Штаты и после Рузвельта продолжали расти.
А что же Сталин? – скажут многие. Ведь он действительно создал из крестьянской России мощную индустриальную державу. И никто другой, никакими другими методами её бы не создал! Конечно, Союз был построен рабским трудом заключённых на деньги разорённых крестьян, но, как любят говорить апологеты советского союза, европейцы тоже построили своё богатство на нещадной эксплуатации колоний. «Лес рубят – щепки летят», «победителей не судят» – и так далее.
Но на самом деле, спорными являются не только методы, но даже и результаты этой хвалёной сталинской модернизации. Советский союз действительно перестал быть, как Российская империя, аграрной страной. Но если при царе Россия являлась лидером по экспорту зерна, то СССР вплоть до своего конца сам закупал продовольствие за рубежом. И можно ли при этом назвать Советский союз индустриальной державой, если его собственным гражданам не хватало буквально всего – от автомобилей до туалетной бумаги?
Единственное, в чём Сталин преуспел – это в создании рабского общества, которое благополучно пережило и его самого, и Советский Союз в целом. Посмотрите вокруг: с каждым днём множится число уголовных дел о дискредитации армии, возбуждённых на основании доносов. Например, почти год за решёткой находится петербургская художница Саша Скочиленко, которая вместо ценников в магазине ставила похожие по виду карточки с информацией об обстрелах театра в Мариуполе. В полицию на неё настучала 70-летняя пенсионерка. Это так все мы платим проценты по кредиту, который Сталин взял у будущего на свою индустриализацию. Мы платим их постоянно.
Но подождите, а как же экономические чудеса, которые совершали диктаторы? Испанское экономическое чудо при Франко, чилийское – при Пиночете. Даже правивший советской Румынией Николае Чаушеску успел поднять её экономику и, например, построить при помощи французов завод «Dacia». Который стал выпускать автомобили «Логан» намного раньше, чем это начал делать завод «Москвич».
Но и здесь, если мы посмотрим, никакого специфического диктаторского ноу-хау нет. Единственное, что делали эти правители – это открывали свои страны миру, привлекали инвестиции более богатых соседей и поощряли предпринимательство. Где-то, как в Испании, они отменяли свою собственную изоляционистскую политику. В других местах, например, в Чили, приходили на место социалистических режимов и начинали либерализацию экономики с нуля. Чилийских реформаторов, которые провели шоковую терапию задолго до наших, называли «Chikago boys», потому что им помогали профессора Чикагского университета. Советская Румыния тоже дружила с Западом и развивалась на его деньги – «проклятые капиталисты» таким образом пытались вывести её из сферы влияния СССР.
Это что, получается, диктатуры успешны только тогда, когда ведут себя в экономике как демократии? Да и то: бурный экономический рост, обусловленный стартом с нуля, когда-нибудь заканчивается, и начинается обычное развитие как у всех. Например, так произошло в Испании или Чили, которые по объему ВВП на душу населения превосходят и Россию, и Китай. Но бывает, что «чудеса» кончаются плохо. Чаушеску, например, решил, что Румыния достигла того уровня развития, на котором может позволить себе жить «не как все». Он перестал брать кредиты и решил досрочно погасить все уже полученные, для чего в стране был введён режим жёсткой экономии. Начался тяжёлый кризис, продукты распределяли по карточкам, из-за дефицита электроэнергии гражданам было запрещено иметь холодильники и пылесосы. Одновременно развивался культ личности диктатора, в газетах его называли «героем из героев», «работником из работников» и «полноводным Дунаем разума». Румыны не выдержали, Чаушеску свергли и после трехчасового суда расстреляли. Вместе с женой.
Как правило, диктаторы приходят к власти в странах, переживающих экономические кризисы или периоды политической нестабильности. Причины могут быть разными. У Гитлера была Великая депрессия, у Пиночета – политика его предшественника, социалиста Сальвадора Альенде, который довёл Чили до дефолта. Путин в этом смысле почти уникален, потому что никакого особого кризиса на момент его вхождения во власть в России не было. Да, страна в 90-е годы жила бедно, но именно тогда была создана рыночная экономика, которую Борис Ельцин передал своему преемнику в готовом виде, и именно реформы 90-х обеспечили так называемую путинскую стабильность в нулевых. Не было и угрозы революции. Демократические институты в конец 90-х хоть и со скрипом, но работали. Худшее, что могло произойти – это смена правительства или приход к власти коммунистов. Но коммунисты к тому времени обуржуазились, привыкли к своим депутатским квартирам, и ни на какую радикальную смену курса были не способны. Путин не был ни революционным вождём, ни боевым генералом, ни лидером боевиков. Его приход к власти – трагическая ошибка Бориса Ельцина, старавшегося сохранить влияние своего клана. Или, как тогда говорили, Семьи. С большой буквы. Поэтому преемника он выбирал по принципу послушности.
В экономике Путин поначалу позиционировал себя как взвешенный либерал. Он сам говорил об этом, но, если мы ему не верим, можно вспомнить, кто занял в его первом правительстве ключевые экономические посты – Греф, Кудрин, нынешний беспощадный критик Кремля Андрей Илларионов. Первое время политтехнологи так и преподносили нового президента молодым избирателям: «русский Пиночет», который жёсткой рукой построит, наконец, в России нормальный капитализм. И поначалу многим казалось, что они не ошиблись: вот же, смотрите, какой экономический рост пошёл! Правда, в нашем случае успехи страны были связаны не с реформами, а с ростом цен на нефть. А таким способом капитализм не построишь.
Его и не построили. Из хоть проблемной, но всё же рыночной экономики Ельцина получился коррумпированный госкапитализм Путина. Помните, в первое путинское президентство премьером был Михаил Касьянов, которого недоброжелатели называли Миша-два-процента. Это, якобы, был стандартный размер отката, который тот брал. В 2021 году, ещё до войны, средний размер отката в России оценивался уже в 22 %.
Где-то в начале своего правления Путин сказал, что, если править восемь лет, можно сойти с ума. И тут он был прав. Безумие – удел многих диктаторов. Антониу Салазар, тот самый, который умер, читая отпечатанные для него в единственном экземпляре газеты, очень гордился, что Португалия оставалась единственной колониальной империей. Когда все остальные страны от колоний отказывались, он, наоборот, затеял войну, подавляя освободительные движения в своих заморских территориях. Эта война, подорвавшая экономику Португалии и сжиравшая 40 % от бюджета страны, продолжалась до его смерти. До того самого момента, пока безумный диктатор не отправился на тот свет, португальцы убивали жителей других территорий просто за то, что те не хотели больше быть частью империи.
Или вот ещё один недавний – и страшный – пример безумного диктатора: Муаммар Каддафи незадолго до собственного низвержения клинически сошёл с ума. Да и смерть его была жуткой: разъярённая толпа достала его, дрожащего от страха, из канализации и в буквальном смысле растерзала. Запись многочасового убийства тирана утекла в сеть и, рассказывают, до глубины души потрясла отдельных ныне живущих диктаторов.
Согласитесь, на этом фоне вариант быть привлечённым по ордеру, выданному Гаагой, и не смотрится такой страшной перспективой.
Продолжение следует.
Этот материал был создан при поддержке издания The Moscow Times и телеканала Дождь.