Вы читаете текстовую версию Разбора
Помните, пару лет назад в России завирусился мем о том, что в России уже нет ни одного кота, который бы родился до того, как Владимир Путин стал президентом.
А потом другой мем – о том, что даже Сталин успел пожить при Путине. И правда: Путин родился в 1952 году, а Сталин умер в 1953 – и пожил при Путине аж 149 дней.
Шутки шутками, но в мае этого года путинский режим отметил свое 25-летие. Его придворный корреспондент Павел Зарубин даже выпустил по такому поводу фильм «Россия. Кремль. Путин. 25 лет». Не постеснялся и ткнул граждан носом в этот неприличный для любой адекватной страны срок. А еще не убрал из подсчета президентство Медведева – никто уже не подает и вида, что тот был самостоятельным политиком.
Понятное дело, что за эту четверть века настоящих политиков внутри страны практически не осталось, одни функционеры. Но вот интересно: неужели наш политический класс совсем не готовится к тому, что будет после Путина? Или в день «икс» все они прыгнут в свои джеты и покинут Россию, как это было во время пригожинского мятежа в июне 2023 года? И ведь так поступили тогда не только чиновники и миллиардеры, но и путинские друзья вроде Ротенберга. Неужели они даже не попробуют оставить за собой, своими детьми и кланами все миллиардные активы в России?
Безусловно, транзит власти – это главный вопрос для российской верхушки на ближайшие годы. Но пока мы видим разве что масштабный передел собственности и попытки вывода активов за рубеж. И по-прежнему никак не очерчены политические рамки этого транзита. Контуры какого-то нового баланса если не для всего общества, то хотя бы для нее самой.
Тем удивительнее, что в других авторитарных режимах – несмотря на всю выжженность политической поляны и смертельные риски фальш-старта – элиты всё-таки закладывали фундамент для последующей демократизации. Так произошло, например, в Испании, Чили и Южной Корее. Сейчас это успешные демократии, и сложно поверить, что совсем недавно они вышли из затяжных диктатур.
Cегодня нас ждет оптимистичный разбор. Я расскажу вам о том, как именно элиты диктатур способствуют и проектируют конец своих режимов, и почему Россия тоже обречена стать нормальной. Здесь не будет готовых рецептов – однако будет очень много над чем подумать через призму чужого опыта.
Испания
Испания – это пример самой долгой персоналистской диктатуры в Европе. Она длилась около 40 лет. Сам режим вел отсчет с 1936 года, когда его лидер – генерал и вождь фашистского толка Франсиско Франко – в гражданской войне стал отвоевывать территории Испании у левого республиканского правительства. При этом полный контроль он установил только спустя три года – после своей победы в кровавой мясорубке, которая надолго расколола испанское общество и обрекла его на репрессии.
Опираясь на самые консервативные институты – армию, церковь и единственную разрешенную партию – «фалангу», Франко правил до самой своей смерти в 1975 году. Но, например, журналист и бывший дипломат Александр Баунов признаёт настоящим концом режима Франко 1982 год – когда на прямых честных выборах к власти пришла оппозиция из социалистов.
Но как всего за 7 лет Испания преодолела эту пропасть между диктатурой и демократией? А дело все в том, что сама элита задумалась о транзите загодя.
Еще в середине 1960-х ближайшее окружение Франко вынудило его определить и огласить схему преемственности. По этой идее, после его смерти пост главы государства как бы расщеплялся. Верховным правителем предполагалось поставить короля из династии Бурбонов – Хуана Карлоса (а Бурбоны – это такие испанские Романовы).
С детства воспитание Хуана Карлоса направлял сам Франко, у них были довольно близкие отношения, так что будущий наследник рассматривался не как фигура с собственной легитимностью, а как франкист на троне.
С другой стороны, к молодому королю был бы приставлен глава правительства из старых консерваторов. Ну и также верные партийцы из «фаланги» и кортесов – такого вроде парламента, где при Франко заседали одни назначенцы.
Конечно, тогда о демократии никто не помышлял: путем транзита элита просто хотела сохранить свое положение и ресурсы после смерти Франко. Но даже такая продуманная конструкция могла рухнуть, если бы не усилия правящего класса.
Например, в последние годы Франко страдал от болезни Паркинсона, и претендовать на власть стала его семья – жена, дочь и внучка. И эта внучка вышла замуж за аристократа из побочной ветви Бурбонов, так что «семья» уже видела на троне не Хуана Карлоса, а свою объединенную династию Франко-Бурбонов. «Семье» мягко противостоял соратник Франко, премьер-министр Луис Карреро Бланко: он хотел избежать варианта с «коллективным» тоталитарным диктатором по типу Политбюро в СССР. А «семья» с опорой на правящую партию-«фалангу» тяготела именно к такому сценарию.
В декабре 1973 года Карреро Бланко погиб в результате теракта – его совершили баски-сепаратисты. «Семья» воспользовалась моментом и продвинула на пост премьер-министра своего старорежимного кандидата – Карлоса Ариаса Наварро. Но этот вроде бы «надежный» Наварро… тоже выбрал сторону будущего короля Хуана Карлоса. Даже этому силовику-дуболому политическое чутье подсказывало: невозможно и дальше править кучкой, которая находится у власти благодаря победе в гражданской войне 40-летней давности. При том что половина страны тебя тихонько ненавидит. Пора искать приемлемый баланс и контролируемо давать гражданам хотя бы видимость участия в политике. Такой объединяющей фигурой для испанцев мог стать король, но никак не потомки Франко.
Сам наследник Хуан Карлос тоже, кстати, действовал активно. Даже при всей своей лояльности Франко, он сделал выводы из падения близких авторитарных режимов в Португалии и Греции. А выводы были для него неутешительные: если не отстроиться от старого режима, если не пойти на реформы сверху, то революция снизу похоронит и франкистов, и его собственную монархию.
Короче, взойдя на престол после смерти Франко, король ввел на должности второго порядка своих доверенных «системных реформаторов». Они, конечно, были плоть от плоти режима Франко, других в стране просто не существовало. Но – смотрели они уже в другую сторону. При этом франкистов на ключевых позициях – премьер-министра и глав силовых ведомств король пока не тронул – варить лягушку нужно медленно, чтобы она не почувствовала опасности.
Так, не привлекая внимания, король сначала добился утверждения своего человека, молодого технократа Адольфо Суареса, премьером, а тот убедил реакционные кортесы вынести на референдум новый закон «О политической реформе». Она по сути вводила многопартийность – но старые функционеры толком не поняли, что им предлагают. Они были убеждены, что изменения коснутся лишь формы режима, а не его сути – но в итоге, согласившись на референдум, совершили коллективное политическое самоубийство.
Ведь как только народ проголосовал за новый закон, король с премьером Суаресом получили и собственную легитимность, и возможность управлять страной через прямые указы, а не решения недружественных кортесов.
Потом уже и сами кортесы были переизбраны, а правящая партия «фаланга» распущена, так что старые франкисты остались без каких-либо рычагов, кроме последнего – силового ресурса.
Военные, которых король так долго старался не трогать, в 1981 году всё-таки устроили путч и на несколько часов захватили избранный парламент вместе с министрами правительства. Но не смогли договориться даже между собой, и путч захлебнулся.
Конечно, король не обезоружил бы старую гвардию и не получил бы никакой легитимности, если бы с первого дня у власти не вел переговоры с оппозицией. Он тайком общался с социалистами и коммунистами, даже когда те считались в Испании нежелательными организациями.
Ну представьте, что какой-нибудь Мишустин ведет тайные переговоры с каким-нибудь Яшиным.
Хотя взаимное недоверие между властью и оппозицией в Испании было велико, обе стороны шли на компромиссы. Оппозиция признала монархию и согласилась участвовать в выборах, организованных властью. А взамен король снял бан с этих партий и пошел на ограничение своих полномочий конституцией.
Так Испания перешла к демократии «через договор»: процесс был начат сверху бывшими франкистами, которые пытались обеспечить свое будущее в системе. Оппозиция же решила не гнобить короля и правительство за недостаточно белое пальто, а присоединилась к ним на своих условиях – и ради широкой поддержки у общества ее допустили к власти наравне с бывшими представителями режима.
Чили
Успешный транзит в Испании стал ориентиром для элит в других странах, например в Чили. Там в 1973 году к власти пришла военная хунта во главе с генералом Аугусто Пиночетом: командующие всех родов войск сговорились и свергли законно избранного президента-социалиста Сальвадора Альенде – он покончил с собой при штурме президентского дворца. Хунта единодушно ненавидела левых и фактически запретила всю политическую активность в стране, а сторонников предыдущего режима – кого посадила, а кого и расстреляла.
Но уже скоро началась борьба за власть внутри самой хунты.
Хотя все ее члены изначально считались равными по статусу и должны были по очереди возглавлять хунту, Пиночет просто кинул дружков и в конце концов объявил себя президентом республики. Причем срок его полномочий ничем не ограничивался, и другие члены хунты не могли его сместить. Плюс Пиночет еще и обзавелся тайной полицией, подотчетной только ему.
Коллеги Пиночета начали пенять ему на такое самоуправство. И даже пытались перекроить этот общественный договор. Например, на него публично накатил генерал Ли Гусман: в интервью итальянской газете Коррьере делла сера он обозначил крайний срок правления хунты в 5 лет. А затем, сказал, будем принимать конституцию и разрешать политические партии. В том числе, кстати, и левые.
Но Пиночет отправил Ли Гусмана в отставку и заставил остальных членов хунты подписаться под этим. Генералитет поворчал, Пиночет уступил им кое-где по мелочи, ну и на этом история закончилась.
В 1980 году он провел всенародный референдум по одобрению конституции – он прописал для себя возможность остаться у власти еще на 18 лет. Узнаете трюк?
И все же в Чили был нюанс: для элит очертили хоть какие-то рамки транзита власти Пиночета. Договорились, что отдельные статьи конституции не вступают в действие в ближайшие 8 лет. Не будет в стране ни парламента, ни прочих глупостей, исполнительная и законодательная власть целиком будут принадлежать президенту. Ну а потом он выдвинет свою кандидатуру на выборы – с возможностью продлить свое президентство еще на 8 лет. И даже в случае проигрыша он и члены хунты гарантированно сохранят за собой военное командование вплоть до 1998 года.
И это, безусловно, было ошибкой Пиночета.
В реальности диктатор, конечно, не собирался отдавать власть ни на каких выборах – но подельники по хунте просто не позволили ему нарушить договоренность. Большую роль сыграло то, что состав хунты к тому времени омолодился: там уже были члены, не причастные к разгрому предыдущего демократического правительства, то есть не замазанные кровью. А значит, более приемлемые для оппозиции. Именно они и обрушили диктатуру.
Когда в 1988 году Пиночет объявил в Чили референдум о продлении своих полномочий, для него отчетливо замаячила перспектива проигрыша. Начальник его тайной полиции изложил план на такой случай: прервать голосование до окончания, захватить теле- и радиоэфир и ввести осадное положение. Но члены хунты его не поддержали.
Более того, в сам день голосования бывшие коллеги объявили прессе о проигрыше Пиночета – еще до публикации официальных результатов, пока штаб президента фальсифицировал их в свою пользу. Возможности силового выхода были заблокированы: силовики президенту не подчинялись. Он взбесился и потребовал переподчинить авиацию, флот и полицию лично ему. Но генералы просто разорвали предложенную бумажку и начали переговоры уже с оппозицией об изменении пиночетовской конституции 1980 года. Из нее договорились убрать право президента распускать парламент и отправлять граждан в изгнание, а также урезать его чрезвычайные полномочия и сократить срок правления с 8 до 4 лет. В стране настала многопартийность, и на 1989 год назначили президентские выборы, которые выиграл христианский демократ Патрисио Эйлвин.
При Эйлвине впервые стали расследовать преступления хунты и официально было признано: режим Пиночета казнил более 3 тысяч человек и еще около 40 тысяч подверг пыткам и тюремным заключениям.
Однако сам Пиночет и генералы из хунты остались в системе и избежали наказаний по условиям транзита власти. Сам он до 1998 года оставался главкомом, а затем занял пожизненный пост сенатора. Кстати, Путин тоже оставил для себя такую лазейку. Но, возможно, придворный историк Мединский всё-таки просветит его, чем это закончилось для Пиночета: несмотря на пиночетовское экономическое чудо, которое и до сих пор драйвит экономику республики, бывшего диктатора в 2000-х лишили неприкосновенности и предъявили обвинение по более чем 100 эпизодам. Правда, до суда он не дожил.
Из-за того, что старая элита еще долго сохраняла положение, транзит оставался половинчатым вплоть до смерти Пиночета в 2006. А умер он, кстати, в 91 год.
Южная Корея
Ну а вот вам другой опыт. Южная Корея. Тут как раз сложилась традиция судить бывших президентов. Правда, для этого стране пришлось пройти через целых три цикла авторитарного правления.
В первый раз это случилось после того, как американские войска освободили Южную Корею от японской оккупации в 1945 году. Они привели к власти политэмигранта и настоящего «охотника на ведьм» Ли Сын Мана. Он был немного псих, ему везде мерещился коммунистический заговор и не оставляло навязчивое желание захватить Северную Корею, даже после разрушительной и безрезультатной войны с ней. Да и в целом по своей деспотичности он превосходил даже северокорейского Кима.
Ли Сын Ману пытался противостоять парламент, который по тогдашней конституции назначал президентов. Но в 1952 году Ли Сын Ман арестовал своих противников, изменил основной закон и добился своего переизбрания на прямых всеобщих выборах. Если такой порядок вам покажется демократичным, то я скажу, что вслед за этим Ли Сын Ман – уже без всяких сдержек и противовесов – отменил ограничения по количеству президентских сроков и на свои 4-е выборы в 1960 году пошел вообще единственным кандидатом.
Тогда ему было уже 85 лет, и даже в отчетах американского ЦРУ – вообще-то союзника Южной Кореи – он фигурировал как «маразматик». Терпели его лишь за неимением лучшего. И когда очередные «выборы» деда вызвали протест в обществе, американцы поддержали демонстрантов! А войска Южной Кореи по договору о взаимной обороне подчинялись на тот момент американскому главнокомандующему. А против него – какой бы ты ни был диктатор – не попрешь.
Короче, в Южной Корее было создано переходное правительство, которому подчинились и силовики. А Ли Сын Ман бежал из страны и умер в изгнании.
Но новое правительство долго не продержалось. Уже через год генерал Пак Чон Хи совершил военный переворот и позже избрался президентом.
Он начал с того, что устранил политических оппонентов, а также «обезжирил» старую экономическую элиту. Прежних олигархов сажали налево и направо за незаконное обогащение. А параллельно с этим Пак Чон Хи выбрал несколько семейных кланов – «чеболей» – и дал финансовые преференции в обмен на развитие целевых отраслей промышленности. Я вам назову сейчас эти чеболи, и вам много станет понятно. Среди них были, например, Samsung, LG, Hyundai… Короче, благодаря умелому семейному менеджменту южнокорейская экономика полетела вверх. И как бы грех уходить с поста президента на такой мажорной ноте. Это как если бы ты все бросил, когда у тебя евро стоит 36 рублей рублей, а нефть уходит по 100$ за баррель.
Короче, когда в 1971 году у Пак Чон Хи закончился второй срок, он никуда не ушел. А вернул смертную казнь, запретил всякую политическую активность и изменил процедуру президентских выборов – теперь его срок бесконечно «продлевала» лояльная коллегия выборщиков. В целом окружение из таких же отставных военных пенсионеров одобряло его политику, но к 1979 году – после семнадцати лет правления – даже у них появилось ощущение, что Пак засиделся.
Развязка наступила внезапно. Всё, как в корейском фильме «Паразиты». На дружеской вечеринке президента застрелил вспыливший подчиненный. До сих пор неизвестно, было ли убийство Пака частью заговора. Но вот транзита власти следом за ним точно не подвезли. В Южной Корее опять случился военный переворот, на улицах начались протесты. Их жестоко подавили, а новый президент Чон Ду Хван, подхвативший упавшую власть, получил даже прозвище «мясник».
После такого править совсем без оглядки на общество было невозможно. Чон Ду Хвану пришлось пойти на самоограничение – он обязался уйти после одного президентского срока в 7 лет. А еще был вынужден имитировать общественную поддержку и создал партию власти – Демократическую партию справедливости, которая опиралась на чиновников, отставных военных и крупный бизнес. Такую местную Единую Россию Правда, чтобы не выглядеть совсем клоуном, ему пришлось разрешить и другие партии, а значит и присутствие в политическом поле лидеров оппозиции. Например, одного из них, Ким Дэ Чжуна, сначала приговорили к смертной казни, но затем вынужденно отпустили и позволили уехать. Запомните этот момент
И все же обратный отсчет до истечения 7-летнего срока было уже не остановить. В последний момент Чон Ду Хван, конечно, попытался всё отменить и переписать конституцию под себя: перейти от президентского правления к парламентскому, чтобы остаться вечным премьером. И тут в дело, наконец, вступила элита. Его однокашник и объявленный преемник Ро Дэ У сломил сопротивление автократа и усадил его за стол переговоров с оппозицией. Они требовали вернуть прямые выборы президента, восстановить свободу прессы, амнистировать оппозицию. У Ро Дэ У были примерно те же мотивы, что и у испанского наследника Хуана Карлоса: на верху системы можно уцелеть, только если самому возглавить перемены.
И Ро Дэ У не прогадал: на первых за много десятилетий свободных выборах 1987 года победил он сам. Конечно, на этом в Южной Корее не наступила демократия, но репрессивный аппарат и цензура ослабли — и настолько, что в следующем электоральном цикле к власти пришла оппозиция.
Чон Ду Хвана и Ро Дэ У арестовали – за коррупцию и захват власти. Первого вообще приговорили к смертной казни, а второго к 22 годам тюрьмы. Но тот самый оппозиционер Ким Дэ Чжун, которого они в своё время помиловали, теперь стал президентом и амнистировал уже своих бывших врагов. Такой вот у них авторитарный флирт по-южнокорейски. Но урок здесь, скорее, в другом: не казнить своих автократов, мирно отдавших власть, – это хороший сигнал для чужих автократов при власти. Оказывается, необязательно сидеть в своем кресле до гроба, когда можно договориться о приемлемом для всех выходе.
Как вам эта мысль, Владимир Владимирович?
Главное же, что показали нам все эти три режима из разных частей света с разным историческим наследием: кто угодно может попасть в ловушку диктатуры. Реально. Не существует рабского сознания, прописанного в ДНК. И никакому обществу на роду не написано всегда жить при авторитаризме. Вот и путинская система создана прослойкой абсолютно случайных людей, вынесенных на самый верх по стечению факторов. И точно так же она может быть демонтирована – через постепенное лишение автократа властных рычагов и принуждение к транзиту.
Да: мало кому понравится то, как наша страна будет выглядеть в переходный период. Некоторые пособники режима уйдут от ответственности. А еще обществу, скорее всего, придется согласиться на «неидеальных» реформаторов изнутри самой системы. На этом пути будут откаты и несбывшиеся ожидания. Но транзит точно лучше, чем тупик и беспробудный ужас – в котором наша страна находится сейчас.
Продолжение следует…
